— И то, и другое.
— Тебе об этом сказал Райан?
Кровь беспокойно застучала у нее в висках. — Разве это имеет значение?
Брендон не притронулся к своей чашке из тончайшего фарфора.
— Имеет. Я знаю, что вы оба, ты и отец Шевонны, не желаете, чтобы мы встречались, но это ваши проблемы. Мы — это не вы… Это касается только нас с Шевонной, мы…
— Здесь дело не только в том, что нам не нравятся ваши отношения. Черт возьми, ее рука так сильно дрожала, что чай расплескался, Энни поставила чашку на стол. Наступил решающий момент, но она забыла все тщательно заготовленные слова. — Тут дело в семье. Ты и Шевонна — одна семья. Вы с ней — двоюродные брат и сестра, Брендон…
Он в изумлении уставился на мать:
— Что?
— Дэниел и я — брат и сестра. — Ее руки сжимались и разжимались, она торопливо продолжала. — Я думала, что Дэниел умер. Многие годы я нанимала детективов, чтобы разыскать его. Он изменил свое имя. Его усы изменили внешность. Он ушел из дому хилым юношей, а вернулся сложенным, как Аполлон. Как перед Богом, Брендон, я ничего не знала до того самого дня Большой Морской Стачки, когда ты спас Шевонну. Я знаю, что должна была сказать тебе об этом, но я никогда не подозревала, что между вами может что-то произойти.
Брендон выглядел совершенно убитым. Кровь отхлынула у него от лица. Его боль была и ее болью. Чего они добились с Дэниелом своей непримиримой враждой, кроме того, что пострадали ни в чем неповинные дети?
У Брендона заходили желваки на скулах. — Все эти годы ты жила во лжи, обманывая других. Если бы ты была честна с самого начала, то нашей любви никогда бы не разгореться. Да, ты и твой брат ведете свою собственную войну, но я не хочу в ней участвовать. И в этом я вижу гораздо больше смысла, чем в том разрушении, которое вы сеете вокруг себя!
И выскочил из комнаты. Сердце Энни оборвалось. Сначала Райан, теперь ее собственное дитя. Оба отвернулись от нее. Она ведь никому не хотела причинять страданий, старалась заботиться о своих сотрудниках и очень многое сделала для работников «НСУ Трэйдерс», но потеряла двух людей, которых любила больше всего на свете.
— Мне очень жаль, но вы не подходите по своим физическим данным.
Брендон уставился на сержанта, перебиравшего лежащие на столе бумаги. Неужто он не годится в солдаты? Или у тех должна быть косая сажень в плечах? А может, он ослышался?
— Я ни в чем не уступаю своим сверстникам, а вы мне говорите, что я не годен для войны в Южной Африке! Шестнадцать тысяч австралийцев воюют с бурами, они годны, а я — нет?
Лицо сержанта стало бураково-красным. — Ты слышал меня, сынок. Об этом позаботилась твоя мамочка.
Гнев закипел в Брендоне. Он надеялся, нет, он хотел быть убитым там, в Трансваале, в Южной Африке. А вместо этого ему говорят, что он не годен по состоянию здоровья! Брендон чуть не рассмеялся от абсурдности происходящего. Женщины — и те работали на военных заводах, а ему сказали, что он не годен!
Он развернулся на месте, выскочил из вербовочного пункта Вооруженных сил Великобритании и, не останавливаясь, шел до самой конторы «НСУ Трэйдерс». Бдительный Джеймс начал было подниматься со своего места при его появлении:
— Мистер Брендон!
Брендон, не задерживаясь, проследовал к кабинету матери и вместо того, чтобы повернуть медную ручку на двери, ударил ее плечом. Посыпалась штукатурка, а в окне задрожали стекла. Дверь распахнулась и с грохотом врезалась в стену, чуть не слетев с петель. Энни вскочила на ноги. Она была одета в твидовый пиджак с мужским галстуком, повязанным вокруг шеи поверх батистовой блузки. Брендон почувствовал, как гнев бурлит в его жилах.
— Брендон, подожди, пожалуйста. — Энни обошла стол, предупреждающе подняв ладонь.
— Я устал от того, что ты мною управляешь. Я ухожу, пока еще не знаю, куда, но как можно дальше от тебя и «НСУ Трэйдерс».
На ее глазах показались слезы. — Я не виню тебя. — Энни наклонила голову, и Брендон увидел, как слезы струятся по ее щекам. — Я очень виновата перед тобой, — прошептала она.
Он не верил ей больше, но никогда прежде не видел, как она плачет. Его легендарная мать была холодной глыбой льда, как утверждали слухи.
— Простишь ли ты меня, Брендон? — голос был таким тихим, что юноша не был уверен в том, правильно ли он расслышал. — Я умоляю тебя. Я была не права, я сделаю все, что ты захочешь. Я устрою тебя в армию на эту бурскую войну, если ты этого и в самом деле желаешь.
Эта плачущая женщина, так униженно умолявшая его, была ли она в самом деле его матерью? Неожиданно новая сторона ее натуры и смягчившееся лицо остудили гнев Брендона. Его плечи поникли.
— Я уже ничего не хочу. Мне все равно. Брендон не спал уже больше двух дней. Он хотел поскорее забыть Шевонну.
— Я так устал…
— Я тоже. — Энни отерла слезы тыльной стороной ладони. — Я так устала держать все вместе. Работать. Заботиться о каждом и обо всем. Я просто хочу отдохнуть. Я хочу домой, во Время Грез.
Домой. Может быть, они оба сумеют найти покой там, во Времени Грез. Брендон ужасался при мысли о том, что Шевонна никогда не будет принадлежать ему. Жестокая ирония судьбы. Теперь, когда они любят друг друга. Может быть, расстояние поможет заглушить его боль. Заглушить его боль, но никогда не убить любовь к Шевонне Варвик.

Книга третья
Вскочил на ноги разбойник
«Вам никогда не взять меня живым!»
Вскричал он
И его вопль разнесся далеко над водой.
Вы могли бы его расслышать, если бы
Проходили мимо.
«Кто же выйдет на вальс Матильду
Со мной?»
Глава 21
1902
Шевонна уставилась в «Сидней Диспатч». Передовая статья на первой полосе газеты рассказывала о ничем неоправданном жестоком поведении британских солдат в Южной Африке.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78