Если пациенты не могут доверять своему психоаналитику – кому же им доверять?
– Психоаналитику?.. – Мара с явным недоверием покачала головой. – Со стороны Леса – чистое безумие приглашать ко мне мозгоправа. Я ведь была без сознания, а это симптом физического недомогания, а не психической болезни.
Фидлер посмотрел на Мару внимательным и долгим взглядом. Потом взял ее за руку.
– Мисс Тэйт, – проговорил он, – я вижу, вы не из тех, кто удовлетворится полуправдой. Хочу быть с вами откровенным, хотя не рассчитываю на то, что вы безоговорочно примете все, что я вам расскажу. Вы даже можете счесть меня шутом, жирным шарлатаном, и все же давайте попытаемся… – Фидлер заговорщически подмигнул ей. – Как принято говорить на Мэдисон-авеню, давайте поднимем флаг и посмотрим, будет ли кто-нибудь салютовать. Пожалуйста, выслушайте меня и не торопитесь с заключениями. Прошу вас лишь об одном: проявите терпение!
Она утвердительно кивнула:
– Я вас слушаю, доктор Фидлер.
И он попытался объяснить ей все, что недавно объяснял Томкинсу, разумеется, в популярной форме, чтобы пациентка хотя бы отчасти поняла его.
– Вы берете лозу, чтобы отыскать место, где есть вода, – говорил Фидлер. – Берете эту волшебную палочку и, держа ее в руке, обходите какой-либо участок земли. Когда же ваш волшебный жезл начинает клониться к земле, это значит, что вы набрели на будущий колодец. И не важно, колодец ли это с водой или кладезь знаний – в обоих случаях принцип один и тот же. Практику приходится полагаться на интуицию, а волшебная палочка или, как в нашем случае, кровать в больничной палате – это всего лишь реквизит… чтобы успокоить клиента или пациента…
Мара оказалась более восприимчивой к его теории, чем Фидлер смел надеяться.
– От всего этого у меня кружится голова, доктор Фидлер, – сказала она. – Хотя должна признаться, что я всегда чувствовала себя немного непохожей на других людей.
– В каком смысле непохожей?
Она рассмеялась, и в ее смехе звучала насмешка над собой.
– Не знаю, как точнее определить это, но мне казалось, что я – вроде ясновидящей, что обладаю вторым зрением, как выражалась моя бабушка.
Фидлер задумался.
– Ваша бабушка Мара Первая… – проговорил он наконец. – А она тоже обладала этой способностью – видеть то, что недоступно обычным людям?
– Да. И моя мать – тоже.
– Мара… Вы не возражаете, если я буду называть вас Марой?
– Конечно, нет. И даже хотела бы называть вас Максом.
– Отлично. Потому что нам предстоит стать близкими друзьями, пока мы не разрешим вашу маленькую проблему.
В ее глазах, которые сейчас казались скорее серыми, чем голубыми, промелькнула насмешка, смешанная с любопытством.
– Моя маленькая проблема? А что заставляет вас думать, что у меня и в самом деле есть проблемы? Мне тридцать девять лет, и я возглавляю компанию с многомиллиардным оборотом. А мой нездоровый интерес к предкам никогда не мешал мне успешно заниматься бизнесом. Это не мешало мне также ни в светской жизни, ни в любви. – Мара взглянула на Фидлера с озорной улыбкой.
К своему стыду, он почувствовал, что краснеет. И рассмеялся, тотчас же уловив фальшь в собственном смехе.
«Черт возьми, Макс! Ты ведешь себя как влюбленный подросток!»
Бесполезно было бы отрицать тот факт, что Мара Тэйт вызывала у него сильнейшее физическое влечение, большее, чем вызывала любая другая женщина, не исключая и его жену Рут. Фидлер попытался овладеть собой, не выходить за рамки профессиональной этики. Выпустив руку Мары, он поднялся со стула. Физический контакт с пациенткой теперь казался ему совершенно недопустимым и даже неприличным.
– Но ведь вы сами так сказали. Вы сами назвали свой интерес к предкам нездоровым. Хотя традициями Тэйтов можно гордиться. Немногие могут похвастать такими удачливыми и блестящими предками. Лично я очень интересуюсь историей вашей семьи.
Мара была польщена и не скрывала этого.
– В таком случае я дам вам прочитать кое-какие из моих книг о Тэйтах. О них написано много, начиная с Гвен и Дрю и с того времени, когда он и мальчики работали на угольных шахтах Кардиффа.
– Мне было бы очень интересно…
– Послушайте, сколько мне еще оставаться здесь?
– Я полагаю, что вы можете покинуть больницу в любой момент. Физически вы вполне здоровы.
– Значит, у меня только непорядок с головой, верно? – В ее интонациях появились резкие нотки.
Фидлер вздохнул.
– Как я уже сказал вам, Мара, у всех у нас свои странности. Вы должны считаться с неопровержимыми фактами, а именно: должны считаться с тем, что внезапно потеряли сознание. И находились в беспамятстве трое суток. И этот факт мы – особенно вы – не можем игнорировать. Подобное может повториться в случае сильного стресса, сами понимаете.
– Я всю жизнь живу в состоянии стресса. И мне нравится такое состояние. Мне просто необходимо напрягаться, чтобы решить очередную проблему.
– Пусть так, но ведь случается, что последняя капля переполняет чашу. Я очень вам советую, нет, умоляю вас: продолжайте лечиться у меня.
– И что это за лечение?
– Это методы, о которых я вам рассказал, – гипноз и возрастная регрессия. И знаете, я убежден: вам понравится лечение.
– Возвращение в прошлое, – сказала Мара, уже нашедшая определение методу Фидлера.
Она смотрела на собеседника, но не видела его: ее сознание заполнилось образами далекого прошлого.
– Ну что за черт? – пробормотала она наконец. – Ладно, я пойду вам навстречу, уважу вас, Макс. А теперь позовите сестру, чтобы вытащила эту проклятую иголку из моей руки. Пора выбираться отсюда!
Спускаясь по лестнице Павильона Харкнесса, поддерживаемая с обеих сторон Фидлером и Томкинсом – на случай, если бы у нее вдруг закружилась голова, – Мара подшучивала над собой:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114