Однако с течением времени желание начало расти и, в конце концов, превратилось в настоящую пытку. Целыми ночами он лежал без сна, мучимый неутолимым голодом, ненавидя Келли, ненавидя себя за то, что так страстно ее желает. Но больше всего он ненавидел отца – лютой, смертельной ненавистью.
Однажды воскресным утром они остались с Келли одни на кухне. Нат, как всегда по воскресеньям, пошел на семейное кладбище.
– Мы должны увидеться, – взмолился Хэм. – Я больше не могу. Сегодня днем. Я буду ждать тебя на сеновале.
Она улыбнулась.
– Я приду. В три часа. Твой отец любит по воскресеньям поспать днем.
Хэм кивнул и вышел на воздух. Несколько минут наблюдал за отцом. Тот стоял на коленях у могилы Аманды, по-видимому, произнося слова молитвы. Седая грива развевалась по ветру. Хэм сердито отвернулся и пошел обратно к дому.
На сеновале стояла теплая тишина, нарушаемая лишь жужжанием мух внизу, в стойле. Хэм быстро поднялся по лесенке наверх, огляделся, ожидая, пока глаза привыкнут к темноте. Окон здесь не было, только большая дверь, сейчас закрытая. Однако свет проникал сквозь широкие щели в досках. Хэм лег на сено у задней стены. Когда с полей уберут все сено, помещение сеновала заполнится до самого верха, до крыши.
Она не заставила себя долго ждать. Очень скоро Хэм увидел ее у лестницы. Желание его оказалось таким нестерпимым, что он начал расстегивать брюки еще до того, как она поднялась.
Келли поняла, что он чувствует – да и трудно было этого не заметить, – и кинулась к нему.
– Давай я тебе помогу, любовь моя.
У Хэма перехватило дыхание.
– Келли, любимая!
Она целовала его с открытым ртом, возбуждающими поцелуями. Они упали на сено.
– Под платьем у меня ничего нет, – прошептала Келли.
Хэм дрожащими руками расстегнул на ней платье и вскрикнул от восторга, увидев ее обнаженный живот. Его ребенок! Конечно, это его ребенок! Он прижался лицом к ее мягкому, теплому животу, нежно поцеловал его. Поцеловал своего ребенка!
Все уже совершилось, однако они никак не могли разомкнуть объятия. Так он их и застал.
Пат стоял над ними, сжав свои громадные кулаки. Хэму показалось, что он видит лицо самого Господа Бога в Судный день. За все семнадцать лет своей жизни он ни разу не испытывал такого ужаса, как в эту минуту.
Нат, схватил Келли за волосы, поставил на ноги и затряс, как тряпичную куклу.
– Шлюха! Сейчас же собирай вещи и убирайся отсюда! Нам с сыном надо кое-что обсудить наедине. Поднимайся! – крикнул он Хэму.
Хэм, стоя на четвереньках, потянулся за брюками, отброшенными далеко на сено. Отец размахнулся и с силой ударил его тяжелым ботинком по голым ягодицам. От боли Хэм задохнулся, отлетел в угол.
Отец угрожающе надвигался на него.
– Какой же ты сын! Прелюбодействуешь с женой своего отца! Какое же чудовище я взрастил! Ты распутный, развратный!
– Она мне не мать, ты, грязный подонок!
Хэм ужаснулся, услышав свои слова. Еще ни один человек не оскорблял Натаниэля Найта, да к тому же в лицо. Такое же захватывающее чувство Хэм ощутил однажды, еще ребенком, когда стоял в церкви у алтаря и мысленно произносил богохульства.
Нат бросился на него, ударил тяжелым кулаком по голове. Хэм упал на сено.
– Совратитель!
Хэм едва увернулся от отцовского ботинка. С трудом встал на ноги. Страх его постепенно сменялся яростью.
– Не подходи ко мне, па!
– Никогда больше меня так не называй! Я не желаю быть отцом грязного развратника!
– Грязный развратник – это ты! Мать еще и полгода в могиле не пролежала, а ты уже вьешься вокруг девушки, которая тебе в дочери годится. А мне в сестры.
Теперь Хэм крепко стоял на ногах и отразил отцовский удар локтем, отчего рука онемела до самого плеча. Он ответил сильным ударом в правую челюсть. Нат отшатнулся назад, но лишь на мгновение. Очередной удар кулака снова свалил Хэма с ног. Он едва сумел приподняться на четвереньки.
– Все, отец, хватит…
– Око за око, – словно в тумане донеслись до него слова отца. – Ты лишил меня моего мужского достоинства. Теперь я сделаю с тобой то же самое. Это будет справедливо.
Мужское достоинство… Слова молотом застучали в воспаленном мозгу Хэма.
Натаниэль не заставил его долго ждать. Тяжелый ботинок изо всех сил ударил между ног. Хэм скрючился на грязных досках, не в силах закричать от нестерпимой боли, не в силах продохнуть. Лишь страх удерживал его на грани сознания. Как в тумане, он увидел, что отец прошел в угол, схватил стоявшие там вилы и снова направился к нему. Хэм хотел заговорить, просить, умолять о пощаде, но не смог произнести ни слова.
«Господи, Боже правый, помоги! Господи, убей его! Сделай так, чтобы он умер!»
С вилами в руке Нат наклонился над скрюченным телом сына, пытаясь свободной рукой раздвинуть ему колени. Хэм понял, что бессилен перед лютой яростью отца и его железной хваткой. В немом ужасе смотрел он на перекошенное ненавистью лицо, склонившееся над ним. Собрал все силы, чтобы вынести последний удар, как вдруг рука отца ослабла и огонь ярости в его глазах погас. На лице появилось удивленное выражение. Он смотрел не на сына, а куда-то вдаль, на нечто, скрывавшееся вдалеке. Дальше земного времени и пространства.
Он выпрямился, выпустил Хэма. Рука с вилами опустилась, хотя ослабевшие пальцы все еще продолжали держаться за рукоятку. Другая рука поднялась к горлу, скользнула чуть вниз. Нат пошатнулся, качнулся из стороны в сторону, как пьяный, упал на колени, все еще держась за рукоятку вил. Он сжимал ее обеими руками, пытаясь подняться на ноги.
Хэм все понял по глазам отца, прежде чем тот упал вниз лицом в сено. Натаниэль Найт готов занять свое место в центре маленького семейного кладбища, основанного Сайрусом Найтом.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128