Капитан Свифт взглянул на часы:
– Пожалуй, нам пора возвращаться на корабль, Мэри.
Дил в сопровождении Брайена и Равены вышел к экипажу проводить их.
– Завтра заглянем посмотреть, как вы устроились, – сказала Мэри Равене.
– Когда отплываете? – спросил Брайен.
– Как только загрузим трюмы сахаром с плантации Дила, – ответил Свифт. – Не позднее пятницы.
– Я буду скучать по ним, – вздохнула Равена, помахав вслед отъезжающим. – Да и по «Западному ветру» тоже.
– Скучать не так уж плохо, – заметил Дил. – Понимаешь, как хорошо было раньше. Я и сам частенько вспоминаю Глазго. Иногда проснешься ночью, и так остро ударит в ноздри запах клея и свежевыструганного дерева в доках, что кажется, будто вернулся домой.
Все трое молча постояли некоторое время, погруженные в мысли о былом.
Этой ночью, лежа на широченной кровати с балдахином, Равена наслаждалась блаженной мягкостью матраса, на каком ей не приходилось лежать с тех самых пор, как она уехала из Ричмонда.
– Жаль, что тебе придется заниматься такой работой, – сказала она.
– А ты предпочитаешь, чтобы я служил в гавайской армии? – Брайен зевнул, закидывая руки за голову.
– Что за дурацкие шутки?
– Я серьезно. Я – сын графа Тайрона, всю жизнь служил в кавалерии, так что успех в мире бизнеса мне едва ли светит.
– Между прочим, до войны ты работал в магазине.
– Равена, мне скоро тридцать, – тяжело вздохнул Брайен. – Из возраста магазинного клерка я как-то вышел. К тому же девяносто процентов здешнего населения носят только набедренные повязки и спят в шалашах, которые женщины называют «муу-муус».
– И все равно мне ужасно жаль этих бедных китайцев. Те же рабы, разве что на жалованье. И я верно сказала Джорджу Дилу – в «Равене» рабам живется лучше.
– Не торопись судить. Не все lunas такие звери, как этот Колт.
– Гнусный тип. – Равена повернулась на бок и приподнялась на локте. – Да, хотела спросить тебя. Почему этот китаец так напугался, когда Колт пригрозил отрезать его косичку?
– Да не отрезать, – засмеялся Брайен, – связать. – В Китае косичка – символ мужественности. Мужчину со связанной косичкой все презирают. Как, допустим, импотента в нашем с тобой мире.
Равена легонько провела ладонью по его обнаженной груди, потом спустилась ниже, к животу.
– Ну, тебе-то это не грозит, бычок ты мой дикий.
Брайен схватил ее за руку.
– Не надо, любимая, боюсь, не выдержу. А тебе уже нельзя; придется терпеть, пока не родишь.
Урча, как котенок, Равена высвободила руку:
– Как говорят ирландцы, шкуру с кошки можно содрать по-разному. Побалую-ка я тебя, Брайен.
Оба они остро ощущали близость друг друга.
– Лежи спокойно и не мешай мне, – прошептала Равена. Она пробежала пальцами по его мощным бицепсам; разгладила волосы на мускулистой груди; надавила на плоский живот; обхватила напрягшуюся мужскую плоть.
– Милый, – простонала она. Его пальцы запутались в ее длинных разметавшихся волосах.
Равена сползла немного ниже, так, чтобы волосы ее полностью накрыли его живот и пах, наклонила голову и жадно приоткрыла губы…
На следующий день они перенесли свой скудный скарб в свежевыкрашенное бунгало, которому предстояло на ближайшие два года стать их домом. Домом, в котором и родилась их дочь Сабрина. Домом – царством любви, счастья и умиротворенности.
С выбором имени Равену озарило, едва она поднесла только что родившееся дитя к груди.
– Сотворили тебя, любовь моя, Равена и Брайен, и быть тебе Сабриной, чтобы в твоем имени сошлись наши имена. Брайен, Равена, Сабрина. Теперь-то уж точно, Брайен, мы связаны навек. – Равена поцеловала ему руку, а Брайен, наклонившись над кроватью, мягко прижался к ее губам, а потом к щечке новорожденной.
Выглядел он совершенно потрясенным.
– Никогда в жизни не прикасался к такому мягкому. О Господи! Такая кроха, такая хрупкая, даже страшно.
– Ты бы лучше поостерегся, папочка, – засмеялась Равена. – Она куда сильнее, чем тебе кажется.
Вскоре ему пришлось убедиться в правоте Равены.
Уже в полуторагодовалом возрасте Сабрина привыкла дергать его за брюки, требуя поиграть в любимую игру. Заключалась игра в том, что Брайен должен был с оглушительным «у-у-у-пс» подбрасывать дочь высоко в воздух и потом ловить на лету.
– Только поосторожнее. Ведь она такая крошечная и хрупкая, – неизменно поддевала его в таких случаях Равена, наблюдая за игрой с крыльца.
Но и на солнце есть пятна. Так и безмятежный покой семейной жизни порой нарушался вторжениями извне. Генерал Роберт И. Ли капитулировал при Аппоматоксе перед войсками генерала Улисса С. Гранта.
– Напрасно северяне заключили мистера Дэвиса в тюрьму, как обыкновенного уголовника, – заявила Равена. – Это настоящий джентльмен и истинный борец за то дело, в которое верит. Великий патриот.
– Но дело-то неправое, – откликнулся Брайен. – Впрочем, похоже, Юг ждут нелегкие времена. Попомни мое слово, северяне свой фунт мяса не упустят.
Известие об убийстве президента Линкольна, хотя и пришло на Гавайи через три месяца после этого ужасного события, совершенно потрясло Брайена с Равеной.
– Хорошо, что мы не живем больше в Соединенных Штатах, – сказала Равена. – Боюсь, война и ее последствия разрушат эту страну. Какой корабль ни заходит в наши края, всякий приносит все новые вести о царящем там хаосе, насилии, кровопролитии. Такое ощущение, что война не только не кончилась, но, наоборот, разгорается с новой силой.
Однажды они столкнулись с капитаном сухогруза, человеком уже в возрасте.
– На Юге сейчас полный раздрай, – рассказывал он. – Глазам не поверишь. Негры живут в домах своих вчерашних хозяев, а те на них работают.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151