– Никому не дано право гнать меня с родной земли!
– Позвольте мне напомнить, что ваша родная земля – это Англия, – жестко сказал лорд Кларендон. – Между прочим, именно такого рода подстрекательские речи и делают неизбежным ваш отъезд. Естественно, вы сохраните и титул, и право на свои земли. То есть, я хочу сказать, вы можете продать их и поместить выручку там, где вам заблагорассудится. Франция, Швейцария, юг Италии – там вам будет хорошо до конца жизни.
– Да пусть меня лучше повесят!
Кларендон беспомощно развел руками и обратился к графу Тайрону:
– Может, вам удастся убедить его, милорд.
– Эдвард, у вас нет выбора, – спокойно сказал граф. – Не забывайте, вы несете ответственность перед своими сыновьями, перед Равеной и Ванессой. Если вы не примете ультиматум, всем им ох как скверно придется.
В конце концов герцог сдался.
– Хорошо. Если они удовлетворятся моим отъездом, то так тому и быть. – Он выпрямился во весь рост. – Но на континенте мне делать нечего. Европа ничуть не лучше Британии. Нет, я хочу жить в стране, где уважают достоинство личности, где человек, не важно, кто он – принц или нищий, – может свободно дышать. Свобода – вот что нужно мне и моей семье.
– И где же находится этот рай? – осведомился лорд Кларендон.
– В Америке, где же еще? На родине свободы и демократии.
Приняв решение, герцог отправился домой и рассказал о случившемся Равене и Ванессе.
– Что касается Кевина и Шина, они уже взрослые, пусть сами решают. Я не буду на них давить.
К этому времени оба его сына уже окончили Оксфорд и работали в Англии: Шин – интерном в лондонском Королевском госпитале, а Кевин – профессором английской литературы. Он был женат, и вскоре ожидалось рождение ребенка.
– Сегодня же напишу им, – сказала Ванесса. – Представляю, какое впечатление произведет на них вся эта история. – Герцогиня покачала головой. – Положим, видимся мы нечасто, но все равно как-то легче, когда знаешь, что они под боком, в десяти часах езды. Но Америка… Между нами лягут три тысячи миль, целый океан. Все равно что на Луну улететь.
Равена ласково погладила мать по плечу.
– Все образуется, мама, Кевин и Шин останутся с нами. Стоит им узнать, как поступили с папой, они плюнут на эту чертову старуху Англию и отправятся вслед за нами в Новый Свет. – Глаза у Равены разгорелись. – Новый. Потрясающе. Поскорее бы уехать.
– А как же Роджер? – спросила герцогиня.
– А что Роджер? Если он любит меня и все еще намерен жениться, поедет с нами.
Герцог хранил молчание. Не обольщайся, девочка. Не говоря, естественно, Равене и жене ни слова, в глубине души он надеялся, что Роджер О’Нил сохранит верность флагу, королеве и стране и разорвет помолвку.
Дело почти до этого и дошло. Услышав о предстоящем отъезде Уайлдингов в Америку, Роджер пришел в необыкновенное возбуждение.
– Ну что ж, наконец старый дурак добился своего, – бросил он.
– Как ты смеешь называть моего отца старым дураком? – вспыхнула Равена.
– Извини, просто вырвалось. Но согласись, он сам во всем виноват. Эти его радикальные штучки…
– Мой отец вовсе не радикал. Он умеренный человек, верящий в право любого, будь тот протестантом, католиком, ирландцем, англичанином, богатым, бедным, черным, белым, на достойную жизнь.
– Черным? – Брови у Роджера так и взлетели. – Ну это уж слишком!
– А по-моему, вовсе не слишком. – Равена воинственно вздернула подбородок.
Роджер всячески высмеивал решение герцога осесть в Америке:
– Ерунда какая-то получается. Ведь в Соединенных Штатах полно негров-рабов. И это ты называешь свободой?
Равена разом сникла:
– Да, правда. И это ужасно. Но отец говорит, что скоро все переменится. В Америке есть много хороших людей, и они борются за отмену рабства. Так же как и здесь, в Ирландии.
– Я не желаю больше слышать эти подстрекательские речи.
– Роджер, на самом деле мы говорим о нас с тобой. Как ты намерен поступить?
– Не понимаю. Я считал, что все решено – мы женимся.
– Как? – искренне удивилась Равена. – Ты готов от всего отказаться – от наследства, от военной карьеры, от своей любимой Британской империи?
Он обнял ее и посмотрел прямо в глаза:
– Больше всего на свете я люблю тебя, Равена. И если понадобится, хоть на край земли за тобой пойду.
Она была по-настоящему тронута, даже прослезилась. Впервые она слышала от него такие слова.
Они порывисто обнялись.
Впрочем, Роджер не сказал Равене, что скандал вокруг герцога Ольстерского и без того уже немало ему навредил, как, впрочем, и отцу с матерью, верным друзьям и стойким приверженцам герцога. А помолвка с Равеной Уайлдинг поставила крест на его военной карьере. Именно это дал ему понять неделю назад полковник.
– Я не могу ходатайствовать о присвоении вам очередного звания, капитан О’Нил, – с сожалением сказал он. – К вам неважно относятся в министерстве обороны. Это несправедливо, но это так. Может, если бы вы попросили о переводе в Англию и прослужили там годика два… Продемонстрировали бы, знаете ли, свои патриотические чувства. Чушь все это, конечно.
К тому же, рассуждал сам с собою Роджер, не навсегда же он отправляется в Соединенные Штаты. Отец стареет. Он, Роджер, – единственный наследник и титула, и состояния, весьма значительного. Когда граф умрет и все это проклятое дело забудется, они с Равеной вернутся в Ирландию в качестве графа и графини Тайрон.
От имени Короны лорд Кларендон сделал герцогу Ольстерскому весьма заманчивое предложение касательно его земель и собственности:
– Герцог Эссекс как раз ищет, во что бы вложить деньги в Ирландии.
Герцог принял предложение и в тот же вечер собрал на лужайке перед замком всех своих арендаторов.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151