К тому же он немало помогал по дому да и в конюшне.
Равену изрядно забавляла откровенная влюбленность мальчика. Он пожирал ее глазами, голос его начинал дрожать в ее присутствии, он бегал за ней буквально как собачонка.
Впервые ей пришло в голову, что влюбленность эта не так уж невинна, когда однажды утром Бэрди сделала удивительное открытие. В руках у служанки были черные кружевные трусики, которые Дэн Батлер привез Равене из Парижа.
– Эй, как это у тебя оказалось?
– Я нашла их в гардеробе у молодого человека. Убиралась у него в комнате – он ведь такой неряха, как все мужчины. Ну вот и наткнулась.
– Бэрди, – строго сказала Равена, – никому ни слова об этом, ясно? Никто не должен знать – ни слуги, ни кто-либо еще.
– Слушаю, мэм. – Служанка заколебалась. – Миссис О’Нил, вы бы лучше поосторожнее с ним. Этот малый положил на вас глаз.
– Что за чушь ты несешь? – фыркнула Равена. – Он же еще ребенок.
– Ребенок мужского пола, и мысли у него тоже мужские, грязные мысли, если вы понимаете, что я имею в виду.
– Ладно, Бэрди, не беспокойся, справлюсь как-нибудь.
Но это оказалось труднее, чем Равена думала. Толковать о сексе с кем-нибудь вроде Брайена, или Джорджа, или Дэна, да вообще любого мужчины, с кем делишь постель, – это одно. Толковать о сексе с пятнадцатилетним подростком – совсем другое; даже не знаешь, как подступиться.
Она долго откладывала этот разговор, так что вроде и нужда отпала.
Мальчики – это мальчики, убеждала себя Равена. В таком возрасте перемены, происходящие в организме, смутные желания загадочны и непонятны и для мальчиков, и для девочек. Джон как раз входил в пору зрелости, и то, что он стянул ее нижнее белье, лишь свидетельствовало, притом достаточно невинно, о его пробуждающихся мужских желаниях.
Но в конце концов случился инцидент, заставивший-таки Равену завести этот трудный разговор. Однажды вечером, раздеваясь ко сну, она услышала за стеной какой-то шорох. Там стоял ящик для белья, и поначалу Равена подумала, что это крысы шастают. Слуги пару раз уже говорили ей, что видели их в амбаре и в подвале под прачечной. Так что Равена, не обращая внимания на это царапанье, продолжала раздеваться.
Она уже стянула нижнюю рубашку и собиралась скользнуть под одеяло, когда взгляд ее словно притянуло к какому-то пятну на стене, обшитой панелями из кедра. Сначала ей показалось, что это след от сучка, но при ближайшем рассмотрении бросилось в глаза, что слишком уж у него правильная форма. Да и свежая древесная пыль вроде была заметна.
За ней подглядывают! И Равена сразу догадалась, кто именно. Она вихрем вылетела из спальни и рывком открыла дверь в соседнюю комнату, где в стену был встроен платяной шкаф.
Равена потянула на себя дверцу, и глазам ее предстала скрюченная фигура Джона.
– Миссис О’Нил, я… я… я…
– Перестань кудахтать, Джон! Что тебе здесь понадобилось?
На лице его отразился ужас. Мальчик пытался что-то сказать, но голосовые связки ему не повиновались, и он только судорожно сжимал горло, из которого вырывались хриплые звуки.
– Не важно, можешь ничего не объяснять. А то я сама не знаю? Подглядывал за мной через дырку в стене – вот чем ты здесь занимался. Ведь ты же сам ее проделал, Джон? Только не ври.
Джон судорожно глотнул воздух и понуро кивнул. Лицо у него так и пылало.
– Тебе должно быть стыдно. А я-то всегда считала тебя своим другом. Но друзья не шпионят.
Джон заломил руки, упал на колени и яростно затряс головой. Наконец он обрел дар речи:
– Нет-нет, вы не понимаете! Я… я… я… я люблю вас!
Так прямо и сказал!
Равена пришла в некоторое замешательство и нервно огляделась. Было уже почти двенадцать, слуги давно разошлись.
– Знаешь что, поднимайся-ка с колен и пойдем ко мне. Это не коридорный разговор, Джон.
Он послушно последовал за Равеной. Она указала ему на стул у кровати:
– Присаживайся. – Она села на край постели. – Ну а теперь еще раз: что это ты там за чушь нес про любовь?
– Но я правда люблю вас, – даже не пытаясь справиться с волнением, зачастил Джон. – Поверьте мне! Я только о вас все время и думаю. Вы мне снитесь. – На глазах у мальчика выступили слезы, и он закрыл лицо руками. – Я даже украл ваши… ваше белье… и вообразил… вообразил… о, я даже слов этих сказать не могу, это такая грязь!
– Успокойся, Джон, – мягко сказала Равена. – Ну при чем тут какая-то грязь? Ты просто растешь.
– В таком случае мне не нравится расти, – со слезами в голосе сказал Джон. – Потому что хочется делать такие ужасные вещи.
– В половом влечении нет ничего ужасного. Наоборот, это самое естественное чувство на свете. Когда станешь постарше и будешь все понимать, научишься управлять своими желаниями, то сам убедишься, что это одна из самых больших радостей в жизни.
– Сомневаюсь. Но это не важно. А важно то, что я люблю, люблю вас. Вы самая красивая девушка на целом свете.
– Спасибо, – улыбнулась Равена, – спасибо за такой щедрый комплимент. Но только я никоим образом не девушка. Я женщина. Я в гораздо большей степени женщина, чем даже ты – юноша. Настанет день, и ты действительно встретишь красивую девушку, и в тот самый момент, как руки ваши коснутся друг друга, все станет ясно. Вы оба разом поймете, что это любовь.
– Да какой девушке может понравиться такой, как я? Лопоухий. Длинноносый. Неуклюжий. Да еще и ноги такие здоровые.
Равена негромко рассмеялась:
– В твоем возрасте все мальчишки, да и девчонки тоже, склонны преувеличивать малейшие свои недостатки. Можешь себе представить, когда мне было пятнадцать, собственные ноги казались мне ужасно длинными, и я постоянно спотыкалась.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151