Поскольку он не ответил, она продолжила:
— Чего я не знаю, так это куда мы направляемся.
— В горы, — сказал Луис, махнув рукой в сторону холмов на северо-востоке. — Спрячемся там. Вначале у меня были совсем другие планы. Я надеялся воспользоваться авторитетом командующего офицера в отсутствие Гранта и генерала, чтобы обеспечить ваше освобождение, взять вас под свою опеку. Тогда я мог бы держать вас под домашним арестом до их возвращения, когда мы смогли бы разобраться в ситуации. Но противник перехитрил меня. Охрану проинструктировали игнорировать мои приказы, касающиеся арестованных, в отличив от других приказов, подписанных генералом. Короче, пришлось применить силу.
— Вы, должно быть, предполагали, что придется ее применять, — сказала Элеонора, кивнув на мужчин в стороне.
— Я не мог быть абсолютно уверен, что дела пойдут так, как мне хотелось бы. Нинья Мария оказалась предусмотрительнее, чем я ожидал.
— Нинья Мария? Вы думаете, это она?
— А кто же еще? У нее есть доступ к официальным документам и прекрасная возможность научиться подделывать подпись генерала. Она завидует вашей популярности сразу у обоих мужчин и в прессе. Так что вы сделали себя прекрасным козлом отпущения.
— Что вы имеете в виду?
Он помолчал.
— Кто-то поставлял сведения легитимистам в Коста-Рике. Хуанита? Сама Нинья Мария? Не знаю. Поскольку информация ушла в Центральную Америку, кого-то необходимо было обвинить в преступлении. Почему бы не убить двух птичек одним камнем? Таким образом, они могли избавиться от вас и одновременно отвести подозрения от себя. А если вас убрать с пути, у Хуаниты мог появиться шанс восстановить свое прежнее положение в особняке, и саботаж демократического режима происходил бы, как и планировалось вначале… Окажись Уокер немного удачливее.
— Откуда вы все это знаете?
— Я только подозреваю. Возможно, однако, наша пленница представляет интерес для них. Зная это, мы можем вернуться» в Гранаду, и все станет, как прежде.
Станет ли? Элеоноре с трудом верилось в это, как и во все остальное.
— А как Нинья Мария собиралась объяснить Уокеру мою смерть и смерть Жан-Поля?
— Если бы вдруг Уокер вернулся, к показаниям Хуаниты добавились бы показания, которые у вас с братом вырвали бы под пытками.
Внезапно почувствовав слабость, Элеонора отвела взгляд.
— Похоже, я вам очень обязана и так благодарна, что не могу найти слов, чтобы выразить это. И даже не знаю, чем смогу отплатить…
Он оборвал ее недовольным жестом.
— Давайте не будем говорить о расплате. Я сделал это для самого себя. Разве я смог бы жить, если бы убили мою душу?
Глава 14
Под обжигающими лучами полуденного солнца они пересекли узкую полосу воды между озерами Манагуа и Никарагуа. Пустили лошадей вплавь, чтобы те немного остыли, решив, что лучше переправиться именно в этом месте, а не выше по течению. Вскоре дорога пошла на подъем. Буйная растительность низины осталась позади, потянулись песчаники, сосновые леса и высокие деревья.
Элеонора ехала, стиснув зубы, спина болела так, будто между лопатками торчал нож. А впереди виднелись фигуры всадников, словно танцующие в дрожащем нагретом воздухе. Удивительное зрелище нарушило монотонность последних нескольких часов — дерево, называемое «пламя леса» — высокое, вечнозеленое, темное, в огромных оранжевых цветах-раструбах, спрятанных между листьями, похожими на кожаные. Но и это великолепие ненадолго отвлекло от мысли о том, сколь многим пожертвовал Луис ради нее. Элеоноре хотелось так же верить Уокеру, как Луису. Но она не находила в себе этой веры. Душа ее металась от надежды к отчаянию, от радости, что жива и свободна, к печали.
Так они ехали довольно долгое время, оставляя позади деревеньки с крохотными домишками, точно слепленными из грязи, в которых жили индейцы-фермеры. Коренные жители не проявляли ни малейшего интереса к всадникам. Колени у Элеоноры, упиравшиеся в изгиб седла, покрылись синяками, а нога так затекли, что она их уже не чувствовала. Солнце слепило глаза, и носовой платок, покрывавший волосы, не спасал — кожа на голове горела огнем. Лицо, руки, каждый дюйм незащищенной кожи были сожжены солнцем. К закату Элеонора уже перестала о чем-либо думать и замечать что-либо вокруг. Она, казалось, срослась со своей лошадью, — интересно, есть ли какое-то слово, обозначающее полуженщину-полулошадь? Мужской вариант — кентавр, но наверняка есть и женский…
Внезапно крик кагуара разорвал тишину. Лошадь вздыбилась, и только сильная рука, удержавшая поводья, помешала ей выбросить Элеонору из седла. Когда лошадь успокоилась, Элеонора увидела зверя, который промелькнул огненно-коричневой полосой и мгновенно исчез.
Она повернулась, чтобы улыбкой поблагодарить пруссака-солдата. Не поднимая глаз, она почувствовала, как он напряжен, и ощутила неловкость; ее кивок получился коротким, и в нем не было той искренности, которой она намеревалась выразить свою признательность. Ослабив поводья ее лошади, солдат тут же отступил назад, но с этого момента Элеонора все время ощущала его взгляд, до тех пор пока они не остановились и не разбили лагерь для ночлега.
Жан-Поль помог Элеоноре спешиться. Он взял на себя заботу о лошади, спутав ей ноги, чтобы она не ушла далеко, а Элеонора, прихрамывая, прошла под сень деревьев вдоль маленького ручья, где они решили сделать привал.
Когда она подошла, уже горел костер. Хуанита, за которой внимательно наблюдал худой человек с вытянутым лицом по имени Санчес, готовила ужин.
Ужин не обещал ничего неожиданного: продуктами впрок они не запаслись, хотя по дороге остановились и купили бобы, мясо и кукурузу.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124