Запах готовящейся пищи сплетался с пряным и тонким благоуханием маленьких незаметных бело-коричневых цветов, похожих на грибы, и известных под названием индейских дудочек.Сентябрь подходил к концу, воздух стал заметно холоднее. Элиз и Маделейн проводили глазами стаю странствующих голубей, пролетавших над ними.— Скоро осень, — заметила Маделейн.— Да. Почти год… — Не было нужды уточнять: обе они знали, что Элиз имела в виду год, прошедший со времени резни.— Я не сказала тебе, что очень переживала за тебя во время осады. Это было нелегкое время.Губы Элиз тронула слабая улыбка.— Конечно, и все-таки я ни о чем не жалею.Маделейн кивнула. Через некоторое время она добавила:— Ты совершенно изменилась с тех пор, как в первый раз приехала сюда.— Если так, то это из-за Рено… О, Маделейн, я так боюсь за него!— И я. Хотя это бессмысленно: он сам себе хозяин, и едва ли мы сможем чем-то ему помочь.Элиз долго молчала, не решаясь задать своей собеседнице вопрос, который давно ее волновал.— Я все время беспокоюсь о том, что будет, если его схватят, — наконец произнесла она. — Не конфискуют ли они его имущество как принадлежащее предателю?— Если ты имеешь в виду этот дом и землю, то нет, хотя очень мило с твоей стороны беспокоиться об этом. Недвижимость была закреплена за мной несколько лет назад, чтобы избежать различных непредвиденных обстоятельств. Ведь законы относительно прав собственности лиц смешанной крови могут в любой момент измениться. А мое право на собственность никто не может оспаривать, ведь я незамужняя женщина и чистокровная француженка. Естественно, я сделала все это для блага Рено, поскольку он законный наследник.— Законный наследник? Я думала, что отец сделал ему дарственную…— Нет, эти земли перешли к нему по наследству.— Но он же незаконнорожденный!— Боже, кто это сказал? — возмутилась Маделейн, гордо выпрямляясь.— Ну, я думала, что поскольку он сын Татуированной Руки…— Так ты полагала, что его родители не были женаты, кроме как по индейским обычаям? Нет, Татуированную Руку окрестили, ее и отца Рено венчал священник, причем все было сделано с величайшей торжественностью, а запись об их браке была занесена в церковную книгу. Эта индианка была первой и единственной законной женой моего дяди.— Тогда эта женщина во Франции…— Она была просто его сожительницей, хотя во Франции ее считают вдовой.Элиз долго смотрела на Маделейн.— Прости меня, я не хотела совать нос в чужие дела.— Эти дела для тебя не чужие, и мне странно, что Рено тебе об этом ничего не рассказал.— Как-то мы коснулись этой темы, но мне кажется, ему тогда не хотелось в нее углубляться, а потом не представилось больше случая.Элиз поняла, что Рено намеренно выставил себя в наихудшем свете в ее глазах в первые дни их знакомства. Почему? Может быть, он думал, что она не поверит ему, или боялся, что она использует эти сведения против него? А может, он беспокоился о Маделейн и своих сводных братьях и сестрах во Франции?— Ты думаешь о титуле, я полагаю, — сказала Маделейн. — Конечно же, Рено — граф. Но он отказался от этого титула: здесь он был не нужен ни ему, ни его брату. Ни тот, ни другой не интересовались поместьями во Франции или же положением при дворе, которое могли там занять. Большое Солнце — великий вождь, и власть его над жизнью и смертью своих подданных не уступает власти нашего короля Людовика. Зачем нужны ему титулы и собственность? Все, что он взял из поместья, — это изукрашенный серебряный мушкет и старинный стул, который он использует в качестве трона. Рено привез и отдал ему эти вещи, когда вернулся из Франции.— И ты приехала с ним? Я никогда не могла понять, что побудило тебя так поступить.— Я устала жить на положении бедной родственницы, вечно притворяться, что я благодарна лжеграфине за ее снисхождение, хотя я прекрасно понимала, что она не имеет никакого права носить этот титул. Мне оставалось только уйти в монастырь. Я не легкомысленна, но в то же время во мне нет той жертвенности и созерцательности, которых требует призвание монахини. Более того, я обнаружила в себе положительную тягу к приключениям, и, живя здесь, в Новом Свете, вместе с Рено, я не была разочарована.— А тебе не одиноко здесь?— Никогда. Здесь всегда люди: военные, торговцы; иногда приезжают гости из других мест…— Но ведь здесь так неспокойно!— У нас здесь довольно тихо. Забредали иногда в наши края дезертиры, но их скоро прогоняли. Да и дом наш неприступен, как крепость: если закрыть ставни, он хорошо защищен. Впрочем, его никогда не трогали благодаря индейскому родству Рено.— Рено, наверное, доволен, что ты здесь за всем присматриваешь?— А что мне еще делать? Это моя жизнь.— Я думаю, все было бы по-другому, задумай ты выйти замуж.Француженка рассмеялась.— Кто меня возьмет в мои лета?— Многие не отказались бы, — уверенно сказала Элиз.— Но мне это без надобности. Боюсь, что я слишком независима, слишком привыкла все делать по-своему и уже не смогу подчиниться власти мужа. К тому же я столько раз видела, как мой дядя изменял графине. Я хорошо помню тот день, когда она обнаружила, что у графа есть законные наследники. Это произошло, когда приехал Рено. Для нее это был большой удар. Нет, когда я была моложе, я бы еще могла доверить свою жизнь мужчине, но теперь это уже невозможно.— Однако Рено ты доверяешь?— Он наполовину начез, и ему присущи индейские понятия о чести.Элиз стала энергичнее обмахиваться веером, а затем сказала:— Странно, что человек, который пытался скрыть свой первый брак, завещал дом сыну от этого брака.— Отец никогда не отказывался от Рено. То, что он наследник, не разглашалось по его собственной просьбе — ни тогда, ни позже.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112