Но ни слова жалобы не слетало с ее губ. Она держалась мужественно, но от этого Рефухио не чувствовал себя менее виноватым перед ней.Ну почему эта девушка должна страдать? И почему он не в силах избавить ее от этих страданий? Возможно, даже более чем вероятно, они никогда не вернутся домой, в Испанию, да и вообще к цивилизации. Это он, Рефухио, вынудил Пилар вступить на этот опасный путь. Он убеждал себя, что на это были свои причины, но они по большей части были надуманными. Все дело в его эгоизме. Он виноват в том, что она стала скиталицей, что ее жизнь все время подвергается опасности. Как он раскаивался теперь. И это чувство раскаленным железом жгло его сердце.Солнце запуталось в волосах Пилар, окрасив их в золотой цвет. Нежные прядки красиво обрамляли ее лицо, обволакивали шею и блестящими шелковистыми волнами падали на плечи. Как ему хотелось знать, что чувствовала она, когда ночью они лежали, тесно прижавшись друг к другу, и ее головка покоилась на его груди.К полудню солнце покроет кожу Пилар загаром, а возможно, и раньше, если перестанет то и дело прятаться за облаками, которые ветер гнал с юго-запада. Да и все они скоро станут смуглыми, как цыгане. Может быть, шляпы, которые плела Пилар, хоть немного защитят путешественников от палящих лучей. Солнцепек был даже не столько неприятным, сколько опасным: легко можно было перегреться и получить солнечный удар. Для Рефухио и других мужчин, людей привычных, это были сущие пустяки. Но не для Пилар. И конечно же, не для Луизы и Исабель.Пилар повернула голову и посмотрела на Рефухио долгим взглядом.— Что-нибудь не так? — спросила она.Рефухио почувствовал, какое мрачное, суровое выражение застыло на его лице. Невероятным усилием воли он стряхнул напряжение и произнес как можно мягче:— Я весел и бодр, как мул, навьюченный вязанкой хвороста. Что, по-твоему, здесь может быть не так?— Да все, что угодно. Но это вовсе не значит, что тебе следует так переживать из-за этого.— Мне ничего другого не остается.— Если ты думаешь о том, что произошло в Новом Орлеане, то, прошу тебя, успокойся. Пожар вспыхнул не по твоей вине.— Как раз это волнует меня меньше всего на свете.— Что-то я сомневаюсь.— Вижу, что сомневаешься. Боишься, что я опять захандрю и брошу тебя на произвол судьбы?Она холодно посмотрела на него.— Ничего подобного. Я уже убедилась, что ты никогда не теряешь над собой контроль.— Ты льстишь мне.— Вовсе нет. А вот ты недооцениваешь меня. Я не пропаду, если наши пути разойдутся. Ни трудностей, ни опасностей я не боюсь.Ему вдруг стало страшно, мысли путались. Голос предательски дрогнул, когда он наконец произнес:— Полагаю, это предупреждение о том, что приготовления к самостоятельной жизни уже ведутся. Позволено ли мне будет узнать, какие? Или я должен сам догадаться?— Никаких. Господи, как ты вечно все усложняешь. Я просто попыталась прояснить ситуацию.— Ты сама все это придумала?— Конечно. Мне больше не с кем было обсудить эту проблему.— Тебе неприятно то, что ты зависишь от меня?— Мне неприятно то, что ты считаешь себя связанным обязательствами по отношению ко мне.Она затронула тему, которая его действительно волновала. Будто заглянула в его душу.— Я по своей воле взял на себя эти обязательства, когда принял твое предложение там, в саду, ночью. И не тебе освобождать меня от них.— Ну, если тобой овладела тоска по мученичеству, то, пожалуйста, неси свой крест. Я не могу тебе в этом помешать.— А я неплохо справляюсь, правда? — с горечью заметил он.— Просто замечательно. Поэтому я совершенно уверена, что тебя беспокоит печальная участь Нового Орлеана.— Это кажется вполне логичным. — Он еще сильнее налег на весла.Пилар задумчиво покачала головой.— Ты думаешь, что мог остановить дона Эстебана? Но как?— Я должен был сразу выпустить дух из этой гадины, вместо того чтобы дать ему возможность защищаться.— Ты же не знал, что все так обернется.— Я должен был это предусмотреть. И то, что не сделал этого, — серьезная ошибка с моей стороны. — С замиранием сердца он ждал ответа.Когда их глаза встретились, Пилар не отвела взгляд.— Кому-то может так показаться, но не мне, — сказала она. — Ты же не дон Эстебан, чтобы совершать такие жестокие и бессмысленные убийства. И потом, я тоже виновата. Если бы я не увязалась за тобой, то эта вылазка могла бы пройти гораздо более успешно.— Или вообще никакой вылазки не было бы? Нет уж. Этот план полностью разработал я.— Но ведь именно мое присутствие подставило тебя под удар и вызвало пожар. Если бы не я, тебе не пришлось бы драться с доном Эстебаном и уж тем более не было бы этой стычки в часовне. Я везде была тебе только помехой.— Да нет же! Я испытывал огромное желание убить его, особенно после того, как увидел, что он сделал с Висенте. Мне достаточно было любого повода. И не твоя вина в том, что я не сдержался.— Ты собираешься лишить меня удовольствия немного покаяться и пообвинять себя? Грабитель. Ты уже отнял мою свободу.— У меня и в мыслях никогда не было что-то отнимать у тебя силой.Эти слова, казалось, повисли в воздухе между ними. Их взгляды — нежных карих глаз и холодных стальных — встретились. Краска, не имеющая ничего общего с загаром, медленно заливала лицо девушки.— Намерения меняются, — сказала она. Рефухио резко кивнул:— Люди тоже.— О чем это вы спорите? — Висенте смотрел на них через плечо.— О разном. В основном о грабеже и добрых намерениях, — глухо произнес Рефухио.— Это касается сундука с золотом? Я заглядывал внутрь. — В его голосе слышалась нотка осуждения.— Не совсем так, — сдержанно и немного устало ответил Рефухио.— А я думал, об этом разговор.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116