За столом совета пробежал шепот. Губернатор пристально посмотрел на Пьера. Казалось, в нем вспыхнула искра узнавания. Насколько знала Сирен, эти двое впервые столкнулись в Луизиане лицом к лицу. Пьер всегда избегал города и людей, собиравшихся вокруг Водрея. Неудивительно, что губернатор мог помнить его по Новой Франции, ведь помнил же он ее дедушку и мать.
В то же время трудно было поверить в те события, о которых говорил Рене. Пьер и ее отец — друзья с тех давних пор? Ей никогда даже не намекнули на это. Она не могла поверить в то, что от нее это скрывали, не могла понять, почему. Она повернула голову и увидела, что Пьер смотрит прямо перед собой, лицо его было бледным, словно восковым. Когда Рене заговорил снова, ей ужасно захотелось закричать, потребовать, чтобы он прекратил мучить их, хотя в то же самое время она напряженно и сосредоточенно ждала, что он скажет дальше.
— На груди у Луи Нольте остался шрам от раны. У него был с собой и мушкет Пьера, помеченный фамильным знаком, — предмет его величайшей гордости, как было известно; Нольте утверждал, что Пьер бросил его и бежал. На стороне Нольте был и тот факт, что Пьер, несомненно, вернулся после бурана со шкурками. Пьер заявил, что он стрелял, защищаясь, что Луи напал на него. Но что еще он мог сказать? Он не мог дать никакого другого объяснения для такого нападения, кроме захвата шкурок, а Нольте происходил из семьи, если не такой же богатой, как у Пьера, то, по крайней мере, из столь же уважаемой. Пьера судили и приговорили к каторге.
Но как Пьер выжил во время бурана, так же он пережил и самое суровое из наказаний. Через несколько месяцев у берегов Сан-Доминго его корабль попал в шторм. Его вынесло на риф, и он затонул со всей командой. Но Пьер выжил. Он доплыл до берега, утопив свое подлинное имя на морском дне. Его объявили умершим. Новость достигла Парижа в то самое время, когда его молодая жена с помощью Луи Нольте приехала туда из Нового Света. Скандал в Новой Франции заставил ее отца решиться бросить там все свои дела и вернуться на родину, забрав с собой дочь и Нольте. Сначала они отправились в Париж; ее отец, естественно, должен был показаться в Версале, чтобы явиться к королю, хотя он собирался поселиться в Гавре и заняться торговлей. Жена Пьера, считая себя вдовой, тихо вышла замуж за Луи. Чета решила остаться в Париже.
Все сходилось. Все сходилось слишком точно. Слишком много было в этом скрытого смысла и путаницы, чтобы понять, хотя Сирен и пыталась. Размышлять и разбираться было некогда.
Рене, медленно пройдя между столом и пленниками, остановился перед Жаном. Он внимательно смотрел на него, хотя обращался ко всей аудитории.
— Пьеру удалось как-то послать весточку в Новую Францию своему брату Жану. Они договорились встретиться в Луизиане. Возможно, именно тогда, когда они воссоединились, Пьер и узнал о втором браке своей жены. Он не мог сообщить ей, что жив, не рискуя снова попасть на галеры или даже получить смертный приговор за побег. Может быть, он даже решил, что будет лучше, если для нее он останется мертвым. Он превратился в Пьера Бретона, торговца, и жил в некоторой степени благополучно. Прошли годы. И однажды Луи Нольте с женой и дочерью сошли на берег с корабля, прибывшего из Франции. А что было потом? Как случилось, что семья Нольте, где и муж, и жена заболели на корабле лихорадкой, поселилась на судне с человеком, который пытался убить Луи и был женат на мадам Нольте? Как это стало возможно?
Жан смотрел на Рене ясным и даже немного довольным взглядом и молчал. Он как будто поощрял его докопаться до истины. Гастон, стоявший за ним, казалось, был потрясен так же, как Сирен.
— Давайте еще раз вернемся во Францию и посмотрим, не отыщется ли ответ там. Луи Нольте был человеком состоятельным, но не богачом. Он обнаружил в себе страсть к развлечениям парижского общества: дорогим вечеринкам, театру и актрисам и особенно — к игорным столам. Денег ему хватило ненадолго, и вскоре он спустил приданое жены и то, что осталось ей от Пьера. Он попытался было занять у тестя, но старик был хитер: он выделил своей дочери достаточно средств, чтобы хватило ей и появившейся внучке, но ни ливра для Луи. Нольте обратился к ростовщикам — извечная ошибка. Чтобы расплатиться с этими долгами, он начал ввязываться в сомнительные махинации, в том числе — распространение фальшивых купюр. Через некоторое время он владел различными способами, одним из которых было использование доверия неопытных юнцов из богатых семей Франции и европейских стран, которые регулярно приезжали в Париж — центр мира, чтобы приобрести опыт и манеры. Один из таких юнцов, обнаружив, как его одурачили, попытался покончить с собой. Его семья начала расследование. Махинации Нольте стали раскрываться. Опасаясь еще большего скандала, чем в Новой Франции, отец его жены использовал свое влияние и деньги, чтобы отослать Нольте в Луизиану в некое подобие изгнания. Когда его дочь настояла на том, чтобы ехать вместе с мужем, он снял с себя ответственность за всю семью.
К тому времени прошло шестнадцать лет. Луизиана, когда-то бывшая задворками Франции на краю света, с назначением маркиза губернатором действительно начала занимать более видное положение. Документы и письма шли туда и обратно каждые шесть месяцев. Возможно, до мадам Нольте дошли слухи о человеке, как две капли воды похожем на ее покойного мужа. Возможно, Пьер не смог удержаться, чтобы не связаться с ней каким-то образом. Вероятно, к тому времени женщина уже начала подозревать, что версия Нольте по поводу происшествия в Новой Франции не совсем правдива, и поэтому ничего не сообщила мужу.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117