Девушка пожирала их глазами с большим интересом.
– О чем вы здесь беседуете? Бьюсь об заклад, о чем-то очень пикантном. А знаете, отныне все роли Эрмины достанутся мне. Морвен уже пообещал мне. На роль инженю мы подыщем какую-нибудь молоденькую и глупенькую, которая много не запросит за возможность пользоваться разными костюмами.
Мадам Туссар сразу же обратила свою злобу против вновь прибывшей:
– Некоторые роли Эрмины пользовались популярностью.
Жози пожала плечами:
– Ну и что? Мои тоже будут популярны. Вы не представляете себе, как мне надоело исполнять роли глупеньких женщин.
– Думаю, мадам Пито оценит ваши актерские способности, – не унималась мадам Туссар.
Глаза Жози потемнели, и она нахмурилась.
– Что касается меня, то чем раньше мы покинем Новый Орлеан и мадам Пито, тем лучше, – проговорила она.
Элен бросила взгляд через всю комнату, туда, где Рашель Пито держала за руку Морвена, прислонившись к нему.
– Пожалуй, она выглядит собственницей, – не сумела удержаться от замечания Элен.
– Она ужасна! Вы знаете, она рыскает по нашим комнатам в этом доме, словно мы не имеем никакого права на интимность, словно мы ее рабы, ни больше и ни меньше.
– Вот что происходит, когда вы разрешаете кому-нибудь поддерживать вас, – снисходительно заметила мадам Туссар.
– Мы уже сполна заплатили за ее поддержку, уверяю вас, – мрачно отозвалась Жози. – И конечно, больше всего Морвен. Но... вы помните духи, которые дали Эрмине, Элен? Вдова понюхала их и решила, что они ей тоже нужны. Эрмина пыталась объяснить их особенность, но вдова не пожелала и слушать. Эрмине ничего не оставалось, как только отдать их ей.
Элен почувствовала, как в ней закипает ярость из-за того, что актриса так и не воспользовалась этими духами. Если бы Эрмина была жива, она подарила бы ей еще один пузырек, но теперь уже поздно. Слишком поздно. Эрмина ушла, унеся с собой удивительную способность смеяться над собой и над всем миром... Ушла...
Мадам Туссар сменила тему разговора, принявшись пересказывать уличные сплетни о двух моряках с судна, только что пришедшего из Гаваны, которые умирают в благотворительном госпитале от желтой лихорадки. Эта страшная болезнь постоянно угрожала жителям островов, а на Новый Орлеан каждое лето наваливалась настоящим бедствием.
Жена бывшего чиновника не закрывала рта, делясь откровенными подробностями об этой болезни, но в то же время глаза ее бегали по залу. Казалось, она была занята поискамии других тем. И когда в комнату в сопровождении служанки Жермены вошла Флора Мазэн, она тут же окликнула ее:
– О, Флора, подойдите и поговорите с нами. Как вы сегодня хорошо выглядите. Скажите, это правда, что на днях ваш отец объявит о вашей помолвке?
Девушка залилась румянцем – либо от замешательства, либо от раздражения, что об этом не стоило говорить.
– Откуда вы узнали? – спросила она.
– Земля слухами полнится. Но это правда?
– Еще не решено, – последовал осторожный ответ.
– Значит, это правда. Так он красив, ваш будущий жених? – не унималась мадам Туссар.
Девушка бросила быстрый, почти застенчивый взгляд из-под коротких белесых ресниц.
– Некоторым так кажется.
– И кто он такой?
Ее служанка наклонилась к ней и что-то зашептала на ухо. Флора кивнула. Едва слышным голосом она обратилась ко всем остальным:
– Я бы предпочла не распространяться на эту тему. А сейчас извините, кажется, меня ждет отец.
Жози уставилась на Флору с выражением недоумения и недоверия:
– Как такая, как она, смогла отхватить себе мужа, да еще так быстро?
Мадам Туссар в ответ рассмеялась:
– Что же тут удивительного? Богатство может стать сильным оружием обольщения.
– Тогда это один из ее способов?
– Так многие считают...
Элен вдруг почувствовала, что начинает задыхаться. Она поспешно вскочила и пошла прочь от бессердечной болтовни, прочь от тех, кто всегда предполагает худшее.
ГЛАВА ТРИНАДЦАТАЯ
Как странно, что однажды энергичный, общительный, жизнерадостный человек вдруг умирает. Человек уходит, а жизнь продолжается... Всходит и заходит солнце. Идут дожди. Одно время года сменяет другое. И так происходит всегда. Смерть одного человека едва ли имеет какое-либо значение. Но все-таки должен же оставаться какой-то след от человека помимо каменного надгробия, установленного в грязном поле.
Жизнь эмигрантов в Новом Орлеане после смерти Эрмины текла по-прежнему. Власти даже не попытались разобраться в случившемся. По их мнению, актриса находилась здесь проездом и не принадлежала ни к какой части их общины, которую они присягали защищать. А то, что она оказалась актрисой, ставило ее, по их мнению, на одну доску с женщинами, которые торгуют своим телом у крепостного вала. Подобные женщины, как правило, либо кончают жизнь самоубийством, либо погибают – случайно или намеренно – от рук своих любовников. Смерть еще одной из них не вызвала у них глубокой скорби. Медленной чередой потянулись дни. Лето было в разгаре. Освоившись в Новом Орлеане, Элен уверенно путешествовала по улицам в любом направлении с Дивотой или Бенедиктом, таскавшими сумки с ее покупками. Она узнала, кто из торговцев обвешивает или недомеривает, а кто торгует честно и в благодарность за покупку добавляет небольшое количество товара или дарит сувенир, от чего торговля становилась приятнее. Элен установила, в какие часы лучше всего совершать покупки: ранним утром на прилавках рынка можно было найти и свежие овощи, и мясо; поняла, в какое время лучше вообще не выходить в город из-за мошкары и мух, вьющихся над перезрелыми бананами, штабелями рыбы, разложенными на прилавках, или над висящими кусками мяса.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115