На эти слова священника она откровенно усмехнулась:— Вы не сможете испугать меня этим. Потому что вы никогда не обречете меня на такую погибель — вы, джентльмен, вы — святой отец, всю жизнь живущий по евангельским заветам;— Я сделаю это охотнее, чем ты бросила свою госпожу в лапы этого негодяя, который называл себя графом де Сен-Лаупом, и я думаю, что поступив так, я совершу деяние, угодное Богу. Пойдем.Голос пастора был так ровен, а лицо так мертвенно бледно, и рука, лежащая на ее плече, так сильна и тяжела, что горничная вся съежилась и ее прежние наглость и бесстыдство мгновенно покинули ее. И тогда ее признания полились наружу. События развивались именно так, как и предположил пастор. На ферме на окраине последнего из тех, что они проезжали, городка Сен-Лауп пересадил Фелицию в нанятую им двуколку. Француз понимал, что ему лучше вернуться в свой дом на Холме повешенных вместе с этой девушкой. Более того, если бы они отправились в обратный путь на двуколке с опущенным пологом, то Сен-Лауп вполне мог рассчитывать спокойно совершать свои подлости и дальше, в то время как мы с м-ром Сэквилом устремились бы в погоню за мифической почтовой каретой, надеясь на успех в погоне на протяжении всего пути экипажа до Нью-Йорка.Негодяйка закончила свои признания громкими истеричными рыданиями и взываниями о защите — все ее великолепные манеры хорошо обученной куртизанки, каковой она и была, мгновенно слетели с нее при ужасе перед местью Сен-Лаупа. Он будет убивать меня долго и мучительно, рыдала она, он будет травить меня голодными собаками, а затем швырнет ее, связанную, с кляпом во рту, обнаженной, собачьей своре, как он часто грозился поступить с ней, если она изменит ему.— Тебе нет нужды более опасаться Сен-Лаупа, — с мрачной убежденностью уверил ее м-р Сэквил. — Продолжай тем не менее до конца выполнять остальные его приказы. Оставь его багаж там, где он приказал тебе это сделать. Затем отправляйся к священнику церкви Святой Троицы и, если у тебя есть желание посвятить себя достойному делу…— Это мне не подходит, — прервала она пастора с прежним, обычным для нее самообладанием. — Если я могу жить, как леди, зачем я стану работать, как слуга? Мадам Джорджия всегда сможет найти место для такой девушки, как я.— По крайней мере, хоть в этом ты была правдива, — с кривой усмешкой произнес пастор и отшвырнул прочь лист из своей записной книжки, на котором начал было писать.— Почему, однако, — спросил я пастора, когда мы уже оставили Хиби и мчались в громыхающем дядином экипаже обратно домой, — почему, однако, Сен-Лауп предпочел повернуть обратно в Нью-Дортрехт? Он задумал это в роскоши свадебной комнаты, подготовленной им с такой тщательностью, или в спешке того утра просто забыл в своем доме что-то очень важное для себя?— Я подозреваю, — мрачно ответил м-р Сэквил, — что он просто не знает другого такого места, где сможет разбогатеть столь быстро, как здесь, где он граф двадцать четыре часа в сутки и где он нашел то полное уединение, которое ему необходимо для торжества зла, зла, которое он вершит на земле так долго.Это страшное суждение пастора было вполне правдоподобно и, видит Бог, над ним следовало бы тщательно поразмышлять. Но мои мысли летели вперед с такой скоростью, что я, увы, тут же разразился целым потоком слов:— Предположим, что он нашел то место, где старый Пит зарыл свои сокровища. Предположим также, что он не имел времени и удобного случая перенести их в свою карету таким образом, чтобы их не заметил кучер. Вспомним также, что, когда карета спускалась с холма, Сен-Лаупа в ней не было. Он должен был идти за ней пешком, следовательно…— Возможно, — начал пастор. И вдруг, сжав мою руку, воскликнул:— Не сыграл ли Сен-Лауп роль привидения старого Пита?! Ведь оно стало появляться как раз после отъезда француза в Нью-Йорк за своими вещами и до его возвращения в наш городок со своей собакой… Никто, я полагаю, не даст сегодня точного ответа на этот вопрос. Но исчезновение одежды старого Пита в день его смерти… Я все спрашиваю себя, кто мог забрать ее. Тот, кто совершил убийство? Но убийцей был волк, а волк не мог украсть одежду — если только это не волк, способный принимать образ человека.Пастор опустил стекло в дверце экипажа, высунул голову наружу и крикнул Барри:— Остановитесь на следующей почтовой станции и поменяйте лошадей. А сейчас гоните этих несчастных животных как можно быстрее, пока они совсем не выбьются из сил.Нам повезло, что почтовая станция находилась не так далеко от того места, где мы находились. Лошади моего дяди, великолепные создания, привыкшие к сытой жизни и легким обязанностям, проделав свою лучшую в жизни скачку, остановились, тяжело поводя боками; сильная дрожь пробегала по их ногам. Тем временем погода начала изменяться, и мы стали ощущать климатические особенности долины, протянувшейся с севера далеко на юг. Ветер завывал все сильнее, выстуживая грязные колеи на дороге, и в сыпавшем с утра дожде стало появляться все больше снежной крупы. Тем временем мы заняли места в нашем экипаже, в который уже были впряжены свежие лошади, оскальзывающиеся на обледенелых лепешках грязи, хрустящих под колесами. Под летящим снегом исчезали стены и изгороди придорожных домов, и в сгущающихся ранних сумерках огни экипажа казались всего лишь светлыми пятнами на темной поверхности, сквозь которую, оставляя глубокие борозды, катила тяжело нагруженная карета.Тем не менее призывы продвигаться через замерзшее болото как можно быстрее были лейтмотивом обращений м-ра Сэквила к Барри. После того как мы получили подтверждение словам Хиби на той ферме, где Сен-Лауп нанял двуколку, мы обменялись лишь парой фраз, так как были целиком поглощены задачей удержаться от падения на днище кареты, кренившейся во все стороны позади стремительно уносящихся в ночь лошадей.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70