Да, я сама знаю, что глупо так думать.
Она присела на краешек кресла.
– Вы думаете, это может что-то объяснить? Никто не встречал никаких привидений поблизости от погребов. Только в парке… и на чердаке один раз, когда там были мы.
– Если мы их не видели, это не значит, что их здесь не было, – возразил он.
Она оживилась; в голову ей пришла новая мысль:
– А что, если потайной ход с чердака выводит не в какое-то место этого дома, а в подземный ход, рядом?
Он потер подбородок.
– Это могло объяснить кое-что.
– Но не все?
– Отсюда можно было бы сделать вывод, что подземный ход проложили уже после того, как был построен Дауэр-Хаус. Может быть, это и так. Но я готов держать пари, что где-то также имеется вход в погреб. И если мы найдем потайную дверь, которая ведет в один ход, то можем найти в другую, которая ведет в другой.
Не отрывая взгляда от его лица, она кивнула.
– И ее-то должен был использовать наш призрак, чтобы уйти от преследования.
– Но если он ведет только в особняк?
– Тогда… – воодушевление снова покинуло ее. – О, вы совершенно правы. Мы опять возвращаемся к вопросу: для чего кузену Джорджу разыгрывать эти трюки?
Адриан промолчал. Он уже был знаком с этим джентльменом и не разделял уверенности Дафны в непричастности кузена. Но стоило ли делиться с ней своими подозрениями насчет этого милого родственничка, не имея для этого никаких оснований, кроме своего личного мнения? Доказательств него не было и, ради самой Дафны, он надеялся, что окажется неправ.
– Секретный ход между чердаками и погребами, несомненно, существует, – продолжала Дафна. – Если бы только найти его!
Не в силах усидеть на месте, она встала и пару раз прошлась между дверью и камином.
Адриан невольно провожал взглядом ее изящную фигуру, а потом снова всмотрелся в ее лицо с красиво очерченными губами и большими живыми глазами и снова поймал себя на мысли о том, как привлекательно это лицо даже сейчас, когда оно омрачено тревогой и печалью. Она пробуждала в нем инстинкт заступника, всегда заставлявший его приходить на помощь тем, кто в этом нуждался – и в то же время она отнюдь не была беспомощной. Мисс Дафна Селвуд наделена глубоким и ясным умом, множеством талантов и самообладанием, и ей совершенно не нужен странствующий рыцарь-заступник, особенно такой, который выбрал для себя судьбу отшельника-ученого.
Брачные узы, как говаривала его сестра Лиззи своим назидательно-высокомерным тоном, годятся не для каждого. При этом она имела ввиду, конечно, себя, а не его. Все три его сестры с увлечением занимались сватовством, пытаясь женить его, но все три, включая и решительную Лиззи, отступились от этой затеи, признав ее безнадежной. Даже если бы он избрал для себя жизнь оксфордского преподавателя, никакая юная леди, будь она в здравом уме, не стала бы связывать свою судьбу с человеком, который считает светское общество смертельно скучным. Могла ли хоть одна девушка радоваться скромным научным достижениям, когда толпящиеся вокруг джентльмены, рискуя сломать себе шеи, щеголяют своим молодечеством в верховой езде на охотничьих угодьях или поражают общество своим остроумием и изысканностью узлов на шейных платках?
Он внезапно встал, извинился, сославшись на Геродота, и удалился к себе в комнату, называя себя дураком и другими обидными словами, имеющими тот же смысл. Приложив немалые усилия, он заставил себя вспомнить, что избранная им стезя подходит ему как нельзя лучше. Не хватало только, чтобы ему понадобилось – или захотелось! – оставить Оксфорд и приобрести взамен какое-нибудь порхающее создание, которое будет перекладывать его бумаги не туда, куда следует, и отвлекать его внимание на пустяки.
К сожалению, он обнаружил, что Дафна, вовсе не будучи порхающим созданием, уже порядком отвлекла его и внесла полнейший хаос в давно выношенные планы его упорядоченного (и одинокого) будущего. Он долго сидел, уткнувшись взглядом в страничку с греческим текстом, и пытался изгнать из мыслей все, что не имело отношения к Геродоту и стремительно приближающемуся сроку завершения этого трактата. И почти преуспел.
Но не вполне.
Не прошло и получаса, как в дверь постучали.
Адриан открыл; за дверью стояла мисс Беатриса, весь ее вид выражал целеустремленность, глаза блестели.
Она прокашлялась и устремила на него пронзительный взор.
– Мистер Карстейрс, некоторые из наших юных леди выразили непреодолимое желание хоть немного изучить латынь или греческий.
– Неужели? – он надеялся, что в его голосе недостаток энтузиазма звучит не очень явно.
Мисс Беатриса издала короткий смешок.
– Я сомневаюсь, что их вдруг обуяла такая жажда знаний. Просто хотят отвертеться от обычных уроков. И провести время в обществе джентльмена.
Адриан усмехнулся.
– Вероятно, для этой цели учитель танцев подошел бы больше, чем простой священник.
– Они настроены философски, – заметила мисс Беатриса.
– Вы хотите сказать, что они готовы примириться с синицей в руках?
Беатриса кивнула.
– Я думаю, одного урока будет достаточно, чтобы у них поубавилось рвения. Вы ведь не против? Я понимаю, это для вас дополнительное бремя, но они становятся уж очень настойчивыми.
– А если в результате этого получится перерыв между вашими собственными уроками – вы были бы довольны?
– Мы все были бы довольны, – призналась мисс Беатриса с глубоким чувством.
Если уж отрывать время от диссертации, то следовало бы посвятить его трудам в мебельной кладовой на чердаке. Но невозможно было не откликнуться на мольбу, так явственно прозвучавшую в голосе мисс Беатрисы, обычно довольно резком.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109