«Где это я?» – подумала она, просыпаясь.
А когда вспомнила, то сердце ее тут же оборвалось. Она была в Лондоне в Уэсткотт-хаузе, где заправляет всем известный цыганский граф!
Сердце ее вновь забилось, а Люси страшно рассердилась на себя. Ей нет никакого дела до Айвэна Торнтона, она приехала к леди Уэсткотт и не позволит ему больше тревожить ее покой!
Люси откинула мягкое, как шелк, покрывало и встала. За тяжелыми розовыми занавесками занимался рассвет. Первые лучи солнца разгоняли тьму и высвечивали крыши домов, украшенные разнообразными затейливыми трубами. Рассвет, однако, интересовал Люси меньше всего. Она не сводила глаз с экипажа у парадного. Четверка лошадей нетерпеливо перебирали ногами.
Кто это приехал в такой час? Да еще на четверке лошадей? Она плотно прижалась щекой к окну, но в темноте так никого и не увидела. Это только подогрело ее любопытство, и хотя Люси понимала, что поступает нескромно, просто не могла себя сдержать. Осторожно приоткрыв окно, она высунулась наружу и наконец разглядела женщину и мужчину, которые, весело болтая о чем-то, неторопливо шли к экипажу. Айвэн Торнтон! Его широкоплечую поджарую фигуру Люси узнала сразу. И, конечно, только он способен вот так обнимать и целовать свою спутницу, не заботясь о том, что их могут увидеть.
Поцелуй этот затянулся настолько, что щеки у Люси зарделись. Впрочем, слово «поцелуй» здесь было совершенно неуместно. Айвэн буквально упивался своей спутницей посреди улицы, на виду у кучера!
Наконец он выпустил ее из объятий и помог подняться в экипаж. Люси не могла оторвать от них взгляда. Что же это за женщина, которая позволяет себе проводить ночь в доме холостого мужчины?
– Дура! – упрекнула она себя.
Даже в деревне знают ответ на этот вопрос. Падшая женщина. Распущенная женщина. Таких называют еще «ночными леди».
Однако Люси подобную женщину видела впервые. Она еще дальше высунулась из окна, чтобы получше рассмотреть бесстыдницу в сером утреннем тумане, но женщина уже скрылась в экипаже, кучер щелкнул кнутом, и четверка тронулась. Раздосадованная тем, что так толком ничего и не разглядела, Люси неосторожно ударилась головой о перекладину. Видимо, от неожиданности она вскрикнула, потому что, к ее ужасу, граф вдруг повернулся к ней лицом.
Как черепаха, прячущаяся под панцирь, Люси скрылась в своей комнате. Господи! Господи! Господи! Не дай бог он ее видел! Не дай бог он ее узнал! Что он о ней подумает?!
Осторожно закрыв окно, она постаралась взять себя в руки. Даже если он ее видел, ничего предосудительного она не совершила. Просто ее разбудил какой-то шум, и она, вполне естественно, решила узнать, в чем дело. Это ему надо стыдиться своего поведения, а не ей. Да и вообще все это глупости. Уж кому-кому, а Айвэну Торнтону наверняка наплевать, видел его кто-нибудь или нет. Потирая ушибленный затылок, Люси забралась на высокую кровать и уселась, поджав ноги и размышляя о странном хозяине дома, в котором ей теперь предстояло жить.
Видимо, в детстве он был страшно одинок. Судя по тому, что она о нем слышала, Айвэна очень рано отобрали у матери, а поскольку отец его не признавал, мальчика на много лет упрятали в Берфорд-Холл. Бедный брошенный ребенок! Ничего удивительного в том, что он ненавидит свою бабку. По одной из теорий, которых у Люси было множество, человек, лишенный любви в детстве, вырастая, либо жадно ищет ее, либо отказывается от нее совсем. Очевидно, несчастливое детство заставило Айвэна Торнтона убедить себя в том, что любовь ему не нужна…
Люси в который раз сказала себе, что ее все это не касается, и все-таки не думать о нем она не могла. Что пережил черноволосый цыганенок в интернате, где все подчиняется строгому распорядку? Чем он занимался после окончания этой школы?
Если верить «Таймс», до того, как принять титул графа, он путешествовал за границей. Хотя особенно верить этому нельзя. Вполне возможно, так написали для того, чтобы скрыть от общественности несколько не слишком достойных лет в его жизни.
Ее размышления прервал осторожный стук в дверь, и Люси застыла в ужасе. В такой час?! Кто бы это мог быть?
Глупый вопрос! Ответ она знала еще до того, как сформулировала его для себя. Во рту у нее внезапно пересохло.
Стук повторился.
Два желания боролись в ней: немедленно забраться под одеяло и притвориться, что спит, или броситься со всех ног к двери и закрыть ее на все засовы.
Когда стук повторился в третий раз, Люси не выдержала. Если она не ответит, он возрадуется, решив, что напугал ее. А ведь он и правда ее напугал! До смерти… Но нельзя ему этого показать. Пусть не думает, что взял над ней верх.
Люси вскочила с кровати, подошла к двери и остановилась на расстоянии вытянутой руки от нее.
– Кто там?
– Вы прекрасно знаете кто, мисс Драйсдейл. К чему этот спектакль?
У него был какой-то совершенно особенный голос. Во всяком случае, на нее он действовал непозволительным образом. Люси вдруг захотелось открыть дверь и впустить Айвэна Торнтона.
– Немедленно уходите! – воскликнула она, прижимая кулаки к груди. – Разве вы не знаете, который час? Я не намерена вас впускать!
– А если я сам войду?
– Вы не посмеете!
– Вы меня плохо знаете, мисс Драйсдейл. Люси, – добавил он после секундного колебания.
– Я не давала вам повода для столь фамильярного обращения, – заявила она, хотя и не столь решительно, как ей хотелось. – Уходите, пока я… пока я не позвала вашу бабушку!
За дверью раздался смех, и Люси, к собственному стыду, четко представила себе его лицо: сверкающие глаза, белеющие в темноте зубы, растянутые в улыбке губы, о которых она даже думать не могла спокойно.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97