— Нет, просто я до сих пор чувствую себя усталой и разбитой после долгого пути, — ответила она как можно более беззаботно, — и очень хочу есть.
Мерилин продолжала смотреть на нее с сомнением, и, чтобы развеять тревогу девушки, Джоанна взяла с подноса лепешку из белой муки и горсть изюма. При одной мысли о еде она почувствовала спазм в желудке, но, несмотря на это, заставила себя быстро уничтожить лепешку и изюм.
— Вот и хорошо. Выберем для вас пару летних чулок и туфли для ходьбы в помещении. А вот эта лента очень украсит ваши волосы. Дайте-ка я уберу эти локоны с вашего лба…
Джоанна застыла на месте, предоставив Мерилин возиться с ее прической и завязками на платье. Девушка надела ей на бедра красивый кожаный пояс. Джоанна вспомнила, что такой же носила ее мать, подвешивая на него ключи от кладовых, мастерских и погребов Оксвича.
Она снова нахмурилась, недовольная тем, что в который уже раз за утро ей на память приходит этот ненавистный замок.
— Вам не нравится? — обеспокоенно спросила Мерилин.
— Что? О-о-о… — Джоанна, подавив вспыхнувшую в ней досаду на саму себя, погляделась в зеркало из полированного металла, которое держала перед ней Мерилин. Она увидела свое бледное решительное серьезное лицо. Впервые за долгое время Джоанна видела свое отражение в настоящем зеркале. В монастыре святой Терезы зеркал, разумеется, не было. Обитель не могла позволить себе подобную роскошь, к тому же служащую греховным, суетным целям. Но окно часовни, сделанное из настоящего гладкого стекла, отражало лица монахинь, когда те при мытье поворачивали его под определенным углом. Некоторые украдкой гляделись в серебряные подносы, на которых в праздничные дни разносили еду. Но лишь теперь Джоанна получила возможность составить реальное представление о своей внешности, рассматривая себя с любопытством и настороженным интересом, словно незнакомку.
Волос, завитых в такие крупные тугие кольца, она еще никогда ни у кого не видела. Они струились волнами и покрывали ее плечи, доходя до пояса. Брови ее были того же медно-рыжего цвета, что и волосы, правда несколько темнее. Они слегка изгибались над светло-зелеными глазами, обрамленными пушистыми черными ресницами. Глядя на свои полные ярко-розовые губы, девушка не могла не вспомнить, с какой страстью приникали они к губам Райлана, как трепетали от прикосновений его языка, отвечая на поцелуи.
Внезапно тело ее сотрясла дрожь, и она резко отвернулась от полированного металлического овала.
— Я готова, — пробормотала девушка, не удосужившись толком рассмотреть свой наряд и украшения, которые Мерилин заботливо вплела ей в волосы. Какое ей в конце концов дело до того, как она будет выглядеть? Ведь она не собирается искать себе мужа. Как раз наоборот!
— Я готова, — повторила она. — Но я предпочла бы все же надеть свое платье.
— Королева распорядилась, чтобы ваше платье и сорочку отправили швеям. Она сказала, что их следует отдать нищим…
Джоанна промолчала. Она просто не нашла слов для ответа. Положение показалось ей совсем безнадежным. Кто-то уже все за нее решил. Она не успела еще предстать перед королевской четой, а судьбу ее, по-видимому, уже определили.
Мерилин также не стала нарушать воцарившегося молчания. Джоанна понимала, что судьба этой славной девушки нисколько не легче ее собственной: отец ее наверняка не больше, чем король, склонен считаться с желаниями дочери. Тем паче когда речь идет о богатом наследстве. Но Джоанна не собиралась, подобно Мерилин, быть покорным орудием в чужих руках. Пока они шли по галерее, пересекали открытый двор и входили под крытый портик, Джоанна мрачно размышляла о мужчинах, пытавшихся распоряжаться ее судьбой. Сперва отец. Затем Райлан Кемп. Теперь сам король. Первые двое наотрез отказались считаться с ее собственными желаниями, и у нее было мало надежды, что третий окажется снисходительнее.
Но на сей раз в ее скудном арсенале появилось хоть какое-то оружие. Она прибережет его на самый крайний случай и сообщит о том, что утратила невинность, лишь тогда, когда все иные средства будут исчерпаны. Она готова пожертвовать своей репутацией во имя защиты своего права на свободу. У нее уже есть некоторый опыт борьбы с тиранами, пытавшимися отравить ее жизнь. Она одолела своего отца. Она перехитрила лорда Блэкстона. И если понадобится, не побоится вступить в схватку с самим королем.
ГЛАВА ЧЕТЫРНАДЦАТАЯ
— Они могли навсегда избавить меня от него. Так нет же, струсили, решили перестраховаться! И этот негодяй будет продолжать досаждать мне, сколько его душа пожелает!
Король Джон в неистовстве метался по своему маленькому кабинету, всплескивая руками и тряся головой. Казалось, даже его бородка дрожала от злости.
— Если бы ваши люди осмелились убить человека его ранга, у вас могли бы возникнуть большие неприятности, — рассудительно заметила королева, не поднимая глаз от серебряной пилки для ногтей в форме рыбки, которой она тщательно подравнивала обломанный ноготь большого пальца.
— Но никто бы не узнал, что это сделали мои люди!
Изабелла взглянула своими проницательными темными глазами в лицо разъяренного супруга и терпеливо, словно уговаривая капризного ребенка, проговорила:
— Ваши воины сами же и выболтали бы все. В отличие от вас, я не уверена, что они умеют держать язык за зубами. Стоило бы им напиться, и они принялись бы направо и налево хвастаться подобным подвигом. А тогда едва ли не вся английская знать сплотилась бы против вас. — Королева, отведя руку в сторону, внимательно посмотрела на свои ногти и, одобрительно кивнув, сунула пилку в мешочек, украшенный золотым шитьем.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116