Она переступила с ноги на ногу, проверяя, сможет ли устоять. Затем подняла к нему лицо, на котором попыталась изобразить приятное выражение, и встретилась с его
Темными глазами. — Я знаю, Клив, что существуют последствия. Мне они доставляют неприятности, даже когда мы разговариваем. Но ты не должен посягать на мою свободу. Никто мною не распоряжался. Никогда, Я стала самостоятельной с тех пор, как мне исполнилось двенадцать. И сейчас никому не позволю верховодить мной. Даже тебе.
К ее облегчению, он не помешал ей отпрянуть. Он просто смотрел на нее, будто решил, что если он будет смотреть на нее не мигая достаточно долго, то ему удастся прочесть ее мысли, узнать, что у нее на сердце.
По правде сказать, Уинн льстила его властность. Он был мужчиной, которому любая хотела бы принадлежать, — если, конечно, женщина хочет принадлежать мужчине.
Но Уинн не желала никому принадлежать, как всякая уважающая себя валлийка. Это больше подойдет хилым, боязливым английским девицам, а не сильной женщине Уэльса. И уж конечно, не Раднорской вещунье.
— Я не думал верховодить тобой, Уинн, как и не собирался лишать тебя самостоятельности. Но я ни за что не откажусь от того, что мы начали.
Он провел пальцами по ее руке, от запястья к локтю ж еще выше, до плеча. Даже сквозь рукав она чувствовала тепло его прикосновения.
Это какая-то магия, подумала она, глядя ему в глаза, когда ее кожу охватило пламя. Самая сильная магия на всем свете. И почему именно он должен был пробудить в ней это волшебство?
Но это был он, и, если она целый день задавала себе вопрос, почему пошла к нему так бездумно и смело, теперь у» нее был ответ. Во всем виновата магия.
Клив шагнул к ней, так что теперь их разделяло всего несколько дюймов. Она могла бы поклясться, что осязает его тело, хотя они не соприкасались. Но она знала, что почувствует, когда твердые бедра прижмутся к ее ногам, а мускулистая грудь к ее мягкой груди.
Он склонился к ней, как будто бы для поцелуя, и она напряженно подалась вперед в радостном ожидании. Но тихий смешок и громкое «ш-ш-ш», заставило их отскочить в разные стороны.
— Я же велела тебе сидеть тихо! — накинулась на Мэдока Бронуэн.
— А я ничего и не делал!
Гневное выражение лица Бронуэн сменилось робкой улыбкой, когда она взглянула на Уинн и Клива. Вместо обычной стеснительности, Уинн, к своему ужасу, увидела в девочке мечтательную задумчивость и сразу догадалась, что себе Бронуэн напридумывала.
— Что вам нужно? — поинтересовался Клив с беспечной улыбкой.
— Ничего особенного, все в порядке, — ответила Бронуэн. — Мы не хотим мешать вам.
— А вдруг он хочет, чтобы ему помешали, — с серьезным видом возразил Мэдок. — Девчонки, может, и любят целоваться, но только не мальчики.
— Ну конечно, и мальчики тоже, — ответила Бронуэн. На лице ее было написано терпение, она уперлась кулачками в бока, совсем, как мамаша, выговаривающая своим детям. — Когда они вырастают в мужчин, им это нравится. Иначе откуда бы у них взялись собственные дети, как ты думаешь?
Мэдок посмотрел на нее с раздражением.
— Не от поцелуев же, глупая. Разве ты не помнишь, что рассказывала Уинн? Об английских воинах и наших матерях… — Он замолк при воспоминании о том зверстве и подозрительно взглянул на Клива. — Что ты делаешь с Уинн?
— Погоди минутку, Мэдок. — Уинн отошла от Клива и присела перед мальчиком. Она зажала в ладони его ручки, не зная, как объяснить происходящее. Меньше всего ей хотелось, чтобы ее дети считали, будто все мужчины насильники. — Поцелуи могут быть… в общем, очень приятными, — начала она. — Так мужчина и женщина могут выразить, что…
— Что они любят друг друга, — закончила Бронуэн и покачала головой, глядя на Мэдока. — Мальчишки все-таки такие глупые!
— Вот и не правда! — закричал он в ответ.
— Что случилось? — поинтересовался Рис, подбегая к ним. Он подключился к спору между Бронуэн и Мэдоком, а Уинн выпрямилась. Придется быть более осторожной, сказала она себе. А то целуется с Кливом средь бела дня, на виду у всех — и детей, и взрослых. Она осторожно бросила взгляд туда, где мужчины разгружали лошадей, и сразу же потупилась, уставившись на носки пыльных башмаков. Дрюс ухмылялся. Баррис тоже. Люди Клива выглядели немного неуверенно, но все же в их жадных взглядах улавливалось какое-то похотливое любопытство. Да она просто круглая дура!
— Поцелуи могут быть очень приятными, — тихо прошептал ей на ухо Клив и обнял ее за талию, прежде чем она успела отскочить в сторону. — Так мужчина и женщина могут выразить…
— Что они любят друг друга? — резко договорила она, выведенная из себя тем, что ему всегда удается затронуть в ней нужную струну, — прикосновением, взглядом или просто хрипловатым шепотом. — Любовь здесь совершенно ни при чем, — заявила она, высвобождаясь из досаждающего ей объятия.
Он внимательно посмотрел на нее.
— Возможно, если бы ты была более опытна в этих делах, я бы поверил твоему возражению. Но мы оба знаем, что это не так.
Она была спасена от ответа, потому что в эту секунду перед ними возникла хрупкая фигурка Артура.
— Вы собираетесь пожениться?
Он был так серьезен, а глаза смотрели так внимательно, что Уинн растерялась, не зная, что ей следует ответить. Конечно же, они не собирались жениться. Нелепая мысль. Она взглянула на Клива в надежде призвать его на помощь, но, к ее удивлению, он тоже был огорошен невинным вопросом Артура.
Смятение Уинн тут же переросло в гнев. Каким бесчувственным, жестоким эгоистом оказался Клив! Конечно, их поцелуй не означал, что они поженятся, — его намерения были не так благородны.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106