Но, хотя их движения были ровнее, а ритм не таким быстрым, результат был не менее восхитительным. Первый раз сопровождался страхом. Потом удивлением. Этот раз служил скорее подтверждением. Клив действовал более настойчиво и властно, унося ее все выше и выше. Он был словно одержим идеей доставить ее на вершину, где ее ждал миг болезненного восторга.
И все же, когда она закричала от величайшего наслаждения, в душе се промелькнула тень.
Последствия. Это слово пронеслось у нее в голове в самый решительный момент.
Последствия. Всегда, всегда будут последствия.
Глава 17
Последствия такого неосторожного поступка были велики, правда, не совсем те, что Уинн предполагала.
Она сидела неподвижно на своей спокойной кобылке, стиснув зубы, хотя дневной путь был окончен. Просто ей было слишком больно двигаться. Слишком больно сидеть. Наверняка ей будет больно сойти с лошади и пройти немного к мягкой траве, на которой опять же придется сидеть.
Трое мальчишек уже бегали повсюду, они успели вспугнуть зайчонка и согнать с гнезда, спрятанного в вереске, наседку. Изольда и Бронуэн оглядели новый лагерь и направились прямо к Уинн.
— Уинн, Уинн. Можно на этот раз мы выберем место для нашей палатки? Можно?
Уинн с трудом выдавила улыбку, хотя ей было чертовски больно удерживаться в седле.
— Почему бы вам не поговорить об этом с Кливом? Или с Дрюсом, — добавила она, понимая, что не следует приписывать весь авторитет одному Кливу. По крайней мере, перед детьми.
— Клив, Клив! — хором закричали девочки, повернулись и побежали туда, где он спешивался среди своих воинов.
Уинн увидела, как он присел перед детишками, кивая и улыбаясь, затем ласково погладил каждую по головке. Малыши весело поскакали к Баррису и Генри, который совсем уже поправился и теперь разгружал осликов, а Уинн продолжала смотреть на Клива. Он выпрямился, затем, погладив и пощекотав своего коня, направился к ней.
Уинн не могла отвести от Клива глаз, как не могла сделать этого целый день, хотя и держалась от него подальше.
Прошлой ночью они были недолго вместе, но, когда странным туманным блеском забрезжила ложная заря, Уинн поднялась с их разоренного ложа и умчалась в палатку.
«Господи, неужели это все-таки произошло», — мучительно думала Уинн, лежа среди спящих детей. Если и раньше ее положение было не из лучших, то теперь, после всего случившегося, оно в десять раз ухудшится.
Но все же Уинн не полностью отдавалась переживаниям. Даже теперь, стоило ей закрыть глаза, как она сразу вспоминала его прикосновения и собственные ощущения. Хотелось бы ей изменить то, что произошло между ними прошлой ночью? Сидя верхом на кобыле и ежесекундно ощущая боль, она смотрела теперь в его потемневшие глаза и знала, что ничего не стала бы менять.
— Поездка верхом была не из приятных, — сказал Клив, кладя руку ей на колено.
Уинн попыталась пожать плечами, но даже это причиняло боль. Поэтому она просто состроила гримасу.
— Помоги мне спуститься.
Через секунду он крепко обхватил ее за талию, приподнял вверх и поставил перед собой. Колени ее подогнулись, и она в отчаянии ухватилась за него, но он не позволил ей упасть и притянул к себе.
— Нам следовало бы остаться еще на одну ночь у вала Оффы. Я предупреждал тебя, что поездка верхом может оказаться для тебя э-э… трудноватой.
Уинн встретилась с его веселым взглядом.
— Ты о многом меня предупреждал, — сухо заметила она. — Но я сама буду принимать решения. И идти собственным путем.
Его веселье тотчас улетучилось, так как он понял, что она говорит не только об очевидном, а имеет в виду гораздо большее. Их единственный разговор, состоявшийся утром, был такой же — он призывал ее остаться отдохнуть еще денек, она отвечала на его покровительство смущением, прикрытым резким раздраженным тоном. Тогда, как и теперь, она произнесла то, что лучше было бы вообще никогда не произносить.
— Идти собственным путем, — язвительно повторил он. — Да, ты так говорила уже не раз. Но будь осторожна, моя прелестная колдунья. Несмотря на всю твою девичью сдержанность до прошлой ночи, такие разговоры больше подобают шлюхе.
— Да как ты смеешь! — она попыталась вырваться из его рук, но безуспешно. — Ты проходу мне не даешь, преследуешь, а теперь выговариваешь за то, что я согласилась…
— Я выговариваю тебе не за то, что ты отдалась мне, — отрезал он. — А за то, что ты так быстро хочешь отбросить в сторону все, что произошло, и идти собственным путем, как ты выражаешься. Ты ведешь себя так, словно то, что между нами было, не имеет никакого значения, как обыкновенный приступ голода. Поел и тут же забыл, чем тебя потчевали. Но наши пути теперь переплелись, Уинн. Я уже говорил тебе, что у всех наших поступков будут последствия. И не пытайся противиться этому.
Уинн закрыла глаза и отвернулась, чтобы не видеть его злого взгляда. Он говорил правду, с которой ей было не поспорить — исключая, возможно, их разное представление о последствиях. Он считал, что теперь они как-то связаны. Они стали любовниками, и это, по его мнению, обязывало их к какому-то постоянству. Но Уинн знала, что хотя связь, существующая между ними, и сильна, она была скорее духовной, нежели физической. Да, конечно, Уинн мучительно тянуло к нему с той болезненной тоской, что рождается где-то в самой потаенной глубине и охватывает все тело. Но сильнее всего эта боль отдавалась в сердце, чем где бы то ни было. Ее сердце. Ее душе. Именно эта связь будет всегда существовать между ними. Именно с этим последствием ей придется смиряться до конца своих дней.
— Да, все имеет последствия, — признала она с тяжелым сердцем.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106