Вчера вечером он слишком много выпил, а сегодня встал ни свет ни заря. На какую-то секунду ей захотелось стереть с его тонкого лица усталость и волнение. Она хотела видеть его улыбающимся и счастливым, а не хмурым.
Потом она моргнула, и тревога сошла с его лица. Если он чувствовал усталость или беспокойство, то это его личное дело. Он заслужил все это, и даже больше. Она отвела взгляд от его волнующих глаз и сосредоточилась на своих крошечных запасах снадобий.
— Возможно, есть выход, — пробормотала она, осененная дьявольской мыслью. При этом она подняла голову и послала Кливу насмешливую улыбку. — Если ты отведаешь моего лекарства — если твои люди увидят, что ты охотно доверяешь моим способностям, — возможно тогда они не будут такими трусами. Если, конечно, ты сам не боишься. — Она громко расхохоталась, увидев, как он потупился. — Да, такова будет моя цена за лечение — ты должен первым отведать лекарства. Ну что, хватит смелости?
Тишина, последовавшая за ее вызовом, казалось, повисла повсюду. Даже иволга замолчала в ожидании, что ответит Клив на это немыслимое предложение. Уинн не спускала с него глаз. Она не знала, как он отреагирует, и сама не понимала, откуда у нее взялась эта странная идея. Хотя, возможно, все получится. На самом деле не забота о благополучии Генри и его больных друзьях подсказала ей прибегнуть к такой мере. Она сразу определила, что они заразились той самой болезнью, что свалила добрую половину жителей в нескольких деревнях Раднорского леса. Она всех их пользовала чаем из черной лилии от тошноты, а желтой горечавкой и корой козьей ивы от лихорадки. Через два дня все выздоравливали. Несомненно, они поправились бы и без ее помощи. Правда, не так быстро.
Но Клив этого не знал, и, ожидая его ответа, она молилась, чтобы он принял ее вызов.
— Ну и какое же снадобье ты предлагаешь? — поинтересовался он слегка настороженно.
— Черную лилию. И смесь двух очень действенных трав, которую я случайно захватила с собой. Здоровому человеку они пойдут только на пользу, потому что успокоят живот и сделают ясной голову. А больной сразу почувствует облегчение.
Они встретились взглядами, да так и замерли, причем надолго, так что Уинн даже покрылась испариной от напряжения. Но первой отводить взгляд она не хотела.
Тут он улыбнулся, и она еще раз почувствовала волнение. Только на этот раз оно принесло облегчение, и Уинн не могла не улыбнуться в ответ.
— Постарайтесь, мадам, раз вам выпала такая возможность. Но я обещаю тебе, Уинн, — последние слова он прошептал ей на ухо, — что потребую такого же доверия к себе. Наступит миг, когда тебе придется полностью довериться мне. — Он легко дотронулся до ее щеки. — Придет время, оно не за горами. Помни тогда, что сегодня я доверился тебе.
Когда он наконец освободил ее от своего пристального взгляда, она сразу занялась делом, ей стало намного легче оттого, что теперь можно было сосредоточиться на приготовлении лекарства для больных. Уинн была готова заняться чем угодно, лишь бы избежать ощущения, что она теряет волю рядом с этим человеком.
Он ее враг, напомнила она себе. Человек, состоящий на службе у какого-то английского лорда-мародера и получивший приказ украсть у нее ребенка. Между ними никогда не может быть ничего похожего на доверие.
Тем не менее Уинн понимала, что между ними зарождается какое-то чувство. Все началось с физического влечения, которое теперь обретало духовность. Иначе почему у нее теперь так дрожат руки?
Она бросила взгляд на Дрюса. Где он пропадал, когда она нуждалась в нем? Почему он не был рядом и не запретил Кливу Фицуэрину выбить ее из колеи?
Но Дрюс лечился от собственных недугов коркой хлеба и куском сыра. К тому же она сама только что приказала ему не вмешиваться в их с Кливом дела. Даже обозвала при этом всех их подлецами.
Приготовив чай и растворив два других порошка в холодной воде, Уинн наконец подняла глаза на Клива.
— Все готово. Выпей одну четверть из каждой чашки.
Генри подозрительно следил за Кливом, когда тот принял у нее две чашки. Ричард и Маркус тоже не сводили с него глаз, на их бледных лицах появилась надежда. Однако те, кто страдал не так сильно, наблюдали за происходящим с сомнением. Они подозрительно посматривали то на своего высокого сильного предводителя, то на маленькую таинственную валлийку. Казалось, только Дрюс и Баррис не сомневались в исходе дела.
И Клив тоже, признала она. Он выглядел совершенно спокойным, принимая из ее рук лекарство и прикоснувшись на секунду к ее пальцам. Затем он насмешливо улыбнулся ей и сделал по глотку из каждой посудины.
Однако попробовав второе снадобье, он весь скривился-
— Бог мой, женщина! Ты что, выбрала самые мерзкие из своих лекарств? По вкусу — настоящие помои!
Клив вытер рот тыльной стороной ладони и еще раз состроил гримасу. Затем рассмеялся и передал чашки Генри.
— Покажи свою храбрость, парень. Не дрожи перед этой девчонкой. От нее больше шума, чем вреда. Пей смелей, — велел он, улыбаясь Уинн.
Хотя Клив по-мужски отнесся к ее вызову, Уинн все же нахмурилась от такого легкомыслия. Пока Генри осторожно прихлебывал лекарство, она занялась своими травами, заворачивая их и укладывая обратно в кисет. Казалось, Клив победил ее одним махом. То, что началось как злой розыгрыш — редкая возможность обставить его, — каким-то непонятным образом обернулось против нее. Она имела глупость бросить ему вызов, а он на него ответил.
«А что, собственно, я рассчитывала выиграть?» — спросила Уинн у себя, пока Маркус и Ричард придвинулись поближе, чтобы попробовать ее лекарства.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106