Вонючий кувшин стоял в углу. Вонь была такая, что меня передернуло от отвращения.
Тень стоял посреди камеры, моргая от непривычно яркого света. Он очень похудел и изменился. Я никогда не видела у него таких грязных волос. Он всегда гордился своей внешностью, и теперь не мог не мучиться от унижения не только из-за мерзкой камеры, но и из-за своего грязного тела.
– Тебе не надо было приходить, Анна, – бесстрастно проговорил он. – Это место не для женщин.
– Это… Эта темница и не для мужчин тоже, – сказала я. – Почему тебя не поместили наверху?
– Меня наказали за попытку побега, – с горечью произнес он.
– Ты давно здесь?
– Не знаю… Две недели… Три… Я потерял счет времени.
Он принялся мерить шагами камеру, и я обратила внимание, что шаги у него стали мельче из-за цепей, которые гремели при каждом его движении. Почему-то меня ужасно рассердили именно цепи. Неужели недостаточно запереть человека в вонючую конуру? К чему такая жестокость? Тень привык к залитой солнцем прерии й к синему небу. Его нельзя было запирать здесь, лишая всего, что он любил.
Неожиданно он остановился и взял меня за плечи. В глазах у него я увидела такое отчаяние, что все поняла.
– Анна, скажи им, пусть они меня повесят, расстреляют, перережут мне горло, но пусть, ради всего святого, это будет немедленно.
– Нет! Кроме тебя у меня никого не осталось на всем свете.
– Джошуа о тебе позаботится.
– Зачем мне Джошуа? – почти обиделась я. – Мне нужен ты.
Тень тяжело вздохнул, и я почувствовала, как гнев покидает его. Он прижал меня к себе, шепча мое имя, а я протянула ему губы для поцелуя. У него были теплые губы, и руки ласково гладили меня по волосам и по щеке. Наши поцелуи становились все более страстными, объятия крепкими, и я пожелала его, как никогда еще не желала за всю нашу совместную жизнь. Долгие пять недель с тех пор, как солдаты нашли нас, я не была в его объятиях.
Грязный пол был холодным, одеяло отвратительно пахло, но мне было все равно. Тень помедлил, боясь повредить мне, но я знала, что только он один может изгнать из моего сердца пустоту и утешить меня в смерти нашего первого ребенка. Шепотом произнеся его имя, я потянула его на одеяло и возликовала, ощутив прикосновение его кожи. Мы крепко сжимали друг друга в объятиях, чтобы быть еще и еще ближе друг к другу. Я вся трепетала, когда его руки касались моих грудей и живота, а когда поняла, что он тоже хочет меня, забыла обо всем на свете. Я гладила ему спину и плечи, набираясь от него силы, и вглядывалась в него, радуясь тому, что наконец-то вижу его. Он был прекрасен. Он был само совершенство! Сильный, гордый, красивый! А его руки… Ах, какое наслаждение было отдаваться его колдовским прикосновениям… И отвратительная камера словно перестала существовать. Мир вокруг нас был чист и прозрачен, вместо грязного пола я видела нежную траву, а темнота уступила место солнечному свету, чьи лучи были такими же жаркими, как наша любовь.
Тень с нежностью ласкал мое податливое тело, пока не разжег во мне огонь, который только он мог разжечь. Я стонала от наслаждения и прижимала его к себе все ближе… ближе…
Позднее, еще не разъединив наши тела, мы лежали и смотрели друг на друга, и Тень повторял мое имя как заклинание. Я поняла, что нужна ему, как никогда раньше. Я единственная любила его. Мне единственной было небезразлично, умрет он или будет жить. И я единственная могла спасти его от неминуемой казни. Я должна была найти способ вытащить его из мерзкой темной дыры, в которой он жил как дикий зверь, страдая не столько даже от невыносимых условий, сколько от унижения. Он заслуживал лучшего, много лучшего, и я намеревалась сделать все, чтобы он это получил.
Мне разрешили проводить с Тенью тридцать минут каждый день. Иногда мы любили друг друга, иногда разговаривали, иногда сидели рядом, держась за руки и не произнося ни единого слова.
Каждый день я просила полковника Кроуфорда освободить Тень из ужасной камеры, и полковник постоянно отказывал мне, настаивая на том, что у Тени неисправимый характер и его нельзя содержать как обыкновенного преступника.
Когда я не спорила с полковником и не навещала Тень, я просила, умоляла Джошуа найти способ спасти Тень от смерти. Оставалось всего два дня до казни, и я сходила с ума от ужаса и безнадежности. Виселицу уже построили и даже назначили палача.
– Неужели нельзя ничего придумать? – вновь и вновь спрашивала я. – Пожалуйста, Джошуа, я буду тебе очень благодарна.
По лицу Джошуа пробежала странная тень.
– В сущности говоря, я уже все продумал, и теперь слово за тобой.
– За мной? О, Джошуа! Я все сделаю ради него! Все!
– Все, Анна? – переспросил Джош, и его глаза блеснули синим огнем.
– Все, – твердо повторила я. – Только скажи.
– Я хочу, чтобы ты стала моей женой, – неожиданно заявил он. – Сегодня.
– Твоей женой? – воскликнула я. – Но как это поможет Тени?
– Как только мы станем мужем и женой, я устрою ему побег.
– Ты шантажируешь меня!
– Может быть. Но ты сказала, что все сделаешь, чтобы спасти его. Вот тебе шанс доказать это.
– Откуда мне знать, что ты меня не обманываешь?
– Я даю тебе слово. Как только мы поженимся, я сам выпровожу его за ворота форта.
– А снаружи его будет ждать дюжина солдат? Джошуа рассмеялся и взял меня за руку.
– Ты должна мне поверить, Анна. Я сам выведу его из форта и провожу до леса. Никаких солдат не будет.
– Как? – спросила я, отчаянно желая верить ему, – Как ты это сделаешь?
Джошуа пожал плечами.
– Это не очень трудно. У меня есть несколько человек, которым я верю, как себе. Придется поставить их охранять… А там что-то с замком… Случайно лошадь окажется рядом.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87