Индейцы уделяли лошадям много внимания, и это понятно, потому что в разгар битвы нередко случается, что только конь может спасти всадника от смерти. Считалось настоящим подвигом забраться ночью в лагерь противника и украсть боевого коня.
Красный Ветер фыркнул и покачал головой, нервно поведя ушами, когда мы проезжали через небольшую рощицу. Я не успела понять, откуда и как появились два воина, и вскрикнула, когда они взялись за поводья. От страха я не могла произнести ни одного нормального слова и сидела, как изваяние, пока они вели коня.
Сначала деревня поразила меня беспорядочным движением и шумом. Собаки зашлись в лае, едва мы приблизились. Полуголые детишки с прямыми черными волосами и черными блестящими глазенками, громко крича, бегали друг за другом вокруг вигвамов. Матери тихонько напевали, укачивая малышей. Весело перекликались хозяйки, хлопоча над горшками, от которых поднимался густой вкусный запах. На солнце сушились длинные полосы бизоньего мяса, старухи выбивали палками пыль из бизоньих шкур. На глаза мне попались несколько растянутых между столбами свежих шкур, еще две-три лежали на земле. За деревней шли чуть ли не настоящие лошадиные бега.
Едва мы появились, как все глаза обратились в мою сторону. Красный Ветер остановился возле одного из самых просторных и красивых вигвамов. Индеец, который шел слева от меня, указал на него рукой.
– Вигвам Двух Летящих Ястребов, – сказал он на языке шайенов, предоставляя мне самой догадаться, откуда ему известно, что мне нужен именно этот вигвам, но я быстро сообразила, что они узнали коня Тени.
– Спасибо, – прошептала я и уже хотела было спешиться, как из вигвама вышел высокий воин, завернутый в красное одеяло.
Мне было нетрудно узнать отца Тени. Такой же орлиный нос. Такой же упрямый рот. Он внимательно осмотрел меня такими же, как у сына, непроницаемыми черными глазами.
– Ты, верно, Анна, – проговорил он наконец, и, когда я кивнула, заметил без всякого выражения: – Ты привезла плохие новости, дочка. Входи. Поговорим там.
В вигваме было сумеречно и прохладно, пахло костром, табаком, шкурами и еще многим, чего я не могла определить. Возле самого входа я заметила огороженный ивовыми прутьями очаг, возле которого на столбе висело множество разных глиняных горшков и корзин самых невероятных размеров и форм. Слева от двери на одеяле сидели две женщины. Одна расшивала мокасины, другая завязывала красной лентой длинные черные волосы.
– Мои жены. Олениха и Молодой Листок. – Отец Тени кивнул головой в их стороны, а потом легко опустился на пол и предложил мне сесть рядом. – Я – Черный Филин. Ты не проголодалась? – спросил он, отдавая долг вежливости.
– Нет, – ответила я, не понимая, как он может говорить о еде, когда знает, что у меня плохие вести. Позже я узнала, что это входит в ритуал вежливости шайенов. Будь я мужчиной, он бы предложил мне еще трубку.
Покончив с формальностями, Черный Филин сказал:
– Ты привезла мне весть о Двух Летящих Ястребах. Я слушаю тебя.
Путая английский язык с языком шайенов, я рассказала все, что узнала от Тени, и попросила помощи Лося Мечтателя.
– Ты хорошо сделала, что приехала, – только и сказал Черный Филин. – Пойдем к Лосю Мечтателю, а потом в путь.
Черный Филин не стал дожидаться моего ответа, а быстрыми шагами пересек деревню и вошел в большой вигвам, украшенный золотыми солнцами, лунами и кометами. Через минуту-две он вышел в сопровождении самого тощего и уродливого человека, какого я только видела среди белых или индейцев.
Наверное, Лосю Мечтателю было лет сто, и я удивилась, что во власти такого согнутого и слабого на вид старика находится жизнь всей деревни. На нем были куртка до колен, штаны и мокасины – все из кожи бизона. На шее у него я заметила нитку с медвежьими когтями. Волосы он заплел в две длинные косицы, завязанные на концах кусочками меха. Лицо у него было все в морщинах, кожа – цвета старого седла, надолго брошенного под дождем и солнцем. Только глаза у него были молодые. Такие же блестящие и быстрые, как у детей.
Мальчик лет тринадцати привел трех лошадей, и я, открыв рот от изумления, смотрела, как Лось Мечтатель легко вскочил на большого боевого коня.
Из деревни мы выехали одни, Черный Филин первым, за ним – Лось Мечтатель, последней ехала я. Черный Филин сразу же пустил своего коня в галоп, который индейские лошади не выдерживают, если предстоит долгий путь. Мы же отдохнули только один раз на обратной дороге, и то всего несколько минут.
До дома мы добрались, когда солнце уже уходило за горизонт, и я соскочила со своей лошадки и бросилась в дом еще прежде, чем усталая гнедая успела остановиться. Я подбежала к кровати Тени и вся похолодела, увидев, что он бледный и почти не дышит.
– Он без сознания, – тихо сказала мама и обняла меня. – Я боялась, что вы приедете слишком поздно.
– Нет! – крикнула я. – Нет! Нет! – И спрятала голову у нее на груди, как ребенок.
Вежливое покашливание возле двери отвлекло внимание мамы от меня, и она поздоровалась с Черным Филином и Лосем Мечтателем. Отец Тени говорил по-английски, поэтому, опустившись на колени возле кровати Тени, я слышала все, что мама говорила ему о раненой ноге.
Сердце у меня разрывалось от боли, когда я взяла Тень за руку. Она была сухой и горячей.
– Тень, пожалуйста, не умирай, – шептала я. – Пожалуйста, не оставляй меня одну.
– Анна? – словно издалека донесся до меня его слабый голос.
– Да-да, это я. Я привела к тебе твоего отца и Лося Мечтателя. Не теряй сознание, милый. Пожалуйста, не теряй сознание.
Все еще сжимая его руку в своей, я встала, когда Лось Мечтатель подошел к кровати.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87