Новобрачные пообедали в отеле «Франклин», а затем провели пару часов за игрой в казино. Поначалу Ястреб следил за игрой Мэгги, а потом решил сам попытать счастья — и на удивление себе и жене выиграл за десять минут свыше пятидесяти долларов.— Новичкам везет, — пробормотала Мэгги, когда он выиграл в третий раз.Незаметно опустился вечер. Ястреб заметил, что вокруг игорного стола столпились завсегдатаи заведения. Он слышал, как иные из них гадали, настоящий ли он индеец, а если так, то к какому племени принадлежит. Другие считали, что он актер. Он даже уловил шуточки относительно скальпов, резни, Кастера. Словом, того, что ему пришлось услышать, было вполне достаточно, чтобы он сгреб выигрыш и вышел из казино.— Ястреб, Ястреб, погоди. Они вовсе не имели в виду ничего особенного, — просительно сказала Мэгги, оказавшись рядом.— Разве?— Ну, может быть, некоторые из них. Не стоит портить себе настроение из-за этого. Ведь нам так хорошо, — она взяла его за руку и. улыбнулась. — Давай вернемся в номер. Ладно?Гнев его растворился от ее нежной улыбки. Ястреб согласно кивнул, вдруг почувствовав волнение от того, что вот сейчас они останутся наедине. Его женщина. Его жена.Пусть тупые бледнолицые изощряются в своих дурацких шутках, как им будет угодно. Так думал Ястреб по пути в номер. Все равно, он выиграл главный приз. * * * Прямо из Дедвуда они поехали в Рапид Сити навестить Эда, Веронику и мальчиков. Будучи там, они побывали в Сиукском музее первооткрывателей. Ястреб с грустным видом рассматривал панораму из жизни индейцев. Он долго изучал летопись племен, знакомился с иллюстрациями, живописующими историю, или «счет зим». Экспозиция детально повествовала о всех событиях, начиная с 1796 года.А изображение Гром-птицы вызвало слезы на глазах Черного Ястреба.— Для меня это связано с воспоминанием о Волчьем Сердце, — пояснил он в ответ на вопрос Мэгги. — Мне приходилось это видеть в его вигваме.Когда они уходили из музея, Ястреб был заметно расстроен, и Мэгги понимала его. Ужасно увидеть дорогое сердцу прошлое, выставленное для всеобщего обозрения, знать, что все, что ты так любил и берег, безнадежно разрушено.Ей следовало бы хорошенько поразмыслить, прежде чем согласиться посетить «дурные земли» и Сосновую Рощу, где находились резервации индейцев. Ястреб поразился малочисленности общины и убогости резервации. Дома, большей частью возведенные не столь давно — в 1970 году, находились в жалком состоянии: штукатурка облупилась, двери висели на одной петле, а то и вовсе были сорваны, во дворах полно мусора. Отношения между индейцами и белыми не претерпели существенных изменений за последнюю сотню лет. Индейцам не доверяли, их опасались, обстановка казалась накаленной до предела.Когда они ехали домой, Мэгги боялась смотреть на мужа и не смела заговорить. Лоб его прорезали морщины, а в глазах застыло отчаяние. Мэгги не надо было спрашивать. Она и так знала все его мысли и то, как ему тяжело. Он грустил о своем народе, о том, что пути их разошлись безвозвратно.По возвращении на ранчо Ястреб, поцеловав Мэгги в щеку, сел на черного жеребца и поскакал к Холмам.Мысли его были мрачны, как тучи. Он представлял, что ожидало его народ в будущем: потеря свободы, земли, а главное — гордости, чести. Он припомнил, как они проезжали по резервации среди маленьких уродливых хижин, и чувство безнадежности охватило его. Мэгги рассказывала ему о наркотиках, виски, детской преступности — обо всех этих болезнях и неразрешимых проблемах резервации. Черный Ястреб чувствовал боль в сердце, когда думал о том, что досталось в удел детям. Да разве такое было возможно в его время? Дети считались даром Вэкэн Танка, их следовало любить, лелеять. Независимо от цвета кожи, они всегда были желанны во всех вигвамах страны Лакота.Он приостановил коня и устремил взгляд вдаль. Солнце уже садилось за гору, и закат казался алым, как пламя, как кровь… Кровь его народа, которая требует, чтобы бледнолицые отдали народу его достояние: Черные Холмы, бескрайние прерии, горы у Короткого Большого Рога. Что за прожорливое племя — эти бледнолицые! Они присвоили все земли на востоке, но этого им показалось мало. Бледнолицым понадобилась земля Лакоты — и они истребили всех бизонов, опустошили леса, и нет больше ни смелых охотников, ни гордых шаманов.Спешившись, он опустился на многострадальную грудь Матери-Земли, склонил голову, раскачиваясь взад-вперед, скорбя о невозвратно ушедших днях, оплакивая гибель гордого народа, а также тех, кто уцелел, чтобы влачить жалкое существование.Бежали часы, а боль в его сердце не стихала, побуждая его принять какое-то решение. Так, может быть, ему следует вернуться в прошлое для того только, чтобы предупредить народ о грядущих событиях, чтобы они решили — бороться им или умереть. Но, может быть, нужно вернуться, чтобы сказать, что всякое сопротивление бесполезно?Он поднял взор к небесам, вопрошая, отчего Вэкэн Танка разгневался на своих краснокожих детей. Он молил луну и звезды ответить ему и открыл небесам душу и сердце, но не услышал ничего — только шум листвы и безмолвие ночи окружали его.После полуночи он вскочил на коня и отправился в обратный путь.В окне горел свет. Поднимаясь на крыльцо, он увидел в комнате Мэгги, заснувшую в кресле у окна. Он понял, что она не спала, ждала его, почувствовал ее одиночество и страх потерять любимого.Переступив порог, он опустился подле нее на колени, полный раскаяния за причиненную боль.— Женщина-Призрак, — он взял ее руки в свои и приник губами к ее ладони.— Ястреб, — спросонья прошептала она, а когда до сознания дошло, что это не сон, а он сам, Ястреб, наяву, Мэгги обвила руками его шею, прижавшись к груди любимого, целуя его в голову.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97