Теперь не 1066 год, и норманнам больше нечего здесь искать.— Но что, если кое-кто хотел бы видеть его здесь? — опасливо озираясь вокруг, отозвался вполголоса приземистый толстяк. — Нет, я не о себе говорю, — спохватился он, — я-то не хочу, чтобы брат пошел войной на брата.— Такого никто не хочет. И этого одного довольно, чтобы признать за Генрихом право на корону.С этими словами сухощавый отвернулся, не желая продолжать опасную беседу, представился Галерану и Раулю — Роберт Киворт, из Ноттингема, — и благоразумно заговорил о погоде и ценах на шерсть.— Скажите, — спросил его Галеран, — не знаком ли вам некто Раймонд Лоуик? Он взял жену из ваших краев, близ Ноттингема.— Отчего же, знаком. Его жена была моей дальней родственницей. Увы, ее уж нет на свете.— Я слышал об этом, — кивнул Галеран и, стараясь не проявлять особого интереса, продолжал:— А не знаете ли вы, отчего она умерла?— От оспы. Она не отличалась крепким здоровьем.Итак, с одним мелким подозрением покончено. Лоуик строил далеко идущих планов и не убивал жену.— Как это печально.— Да, да… Я помню, как скорбел сэр Раймонд. Вы хорошо c ним знакомы? Он славный воин.— Славный и благородный. Но я не имею чести знать его близко.— Вот как… Ну, теперь, я думаю, нам не придется долго ждать. Король скоро выйдет, — промолвил Роберт. — Смотрите, сколько народу.Не успел Галеран ответить, как кто-то тронул его за плечо. Он оглянулся и увидел юношу; верно, то был паж.— Милорд Хейвуд?— Да?— Соблаговолите следовать за мною, милорд, с вами желают говорить.— А мой товарищ, Рауль де Журэ? — с забившимся сердцем спросил Галеран.— Как вам угодно, милорды.Они расстались с Робертом Кивортом и пошли за юношей сквозь толпу, тревожно переглянувшись. Верно, кто-нибудь из знакомых или из друзей отца заметил их и послал за ними слугу? Но Галеран надеялся и страшился, что их ведут к королю.Тёперь, когда настал миг, которого он столько ждал, он вовсе не был уверен, что готов изложить свое дело, дело Джеанны, хозяину этого гигантского муравейника.Человеку, сбросившему непокорного с крепостной стены в Руане.Человеку, возможно, подстроившему убийство родного брата.Юноша вел их через зал, но никаких знакомых Галеран не увидел. Паж открыл маленькую дверь в стене, и они вышли во двор, обошли зал снаружи, вошли в другую дверь, у которой стояла вооруженная до зубов охрана, и оказались в небольшом покое.Как и Берсток, Вестминстерский дворец был выстроен из дерева, что позволяло возвести вокруг срединного, самого просторного покоя, сколько угодно небольших комнат. В покое, куда привели Галерана и Рауля, у дверей стояли еще два стражника, за столом над раскрытым фолиантом сидел монах, сновали туда-сюда какие-то юноши. Один изних вышел с поручением, когда они входили, а некоторое время спустя в дверях появился другой, со стопкой восковых табличек. Монах взял таблички, быстро проглядел их, сказал что-то вполголоса, и юноша убежал.Только теперь монах посмотрел на Галерана и Рауля. Воистину, о господине судят по слугам. Этот монах был высок и крепок, хоть сейчас в солдаты, с проницательным взглядом и морщинистым, добродушным лицом. Он еще не промолвил ни слова, но Галеран почувствовал, что мог бы довериться ему.Вот только не кроется ли за добродушием злой умысел?— Милорды, — сказал монах, — король доволен тем, что вы столь скоро прибыли засвидетельствовать ему свое уважение. Соблаговолите пройти далее.В следующем покое их снова встретили двое стражей. Оглядев их с головы до ног, один из них отворил другую дверь и пропустил Галерана и Рауля в кабинет короля.Просторная, пышно украшенная комната была почти так же полна народу, как и зал, но стоящий на возвышении большой трон был пуст. Галеран осмотрелся и увидел Генриха. Это оказалось нетрудно: все головы были повернуты в его сторону. Кроме того, на голове у Генриха сияла корона.Собственно, в том, что на столь важном приеме монарх появился в короне, ничего странного не было, и все же Галеран чувствовал, что это имело особое значение. Изо дня в день не снимать с головы эту груду металла было, видимо, нелегко, но то был неоспоримый знак обретенной власти.Он уже видел Генриха Боклерка несколько лет назад, и с тех пор тот почти не изменился, разве что чуть погрузнел. В свои тридцать два он выглядел здоровым и сильным, на щеках играл румянец; темные, лоснящиеся кудри по последней моде ниспадали на плечи.Король улыбался, и его улыбка показалась Галерану искренней. В ней была не столько радость от встречи с подданными, сколько нескрываемый восторг от того, что цель наконец достигнута, он — король Англии, и полмира спешит преклонить пред ним колени и признать его власть.Чего же ждать от этого человека Галерану?Он ощупал сверток с пальмовыми листьями и осколком камня от Гроба господня и продолжал смотреть по сторонам. Отличить ближащиих сподвижников Генриха от тех, кто приехал отдать ему дань уважения, оказалось нетрудно. Они выделялись среди остальных непринужденностью, менее пышным и ярким платьем, не глядели на монарха во все глаза, но расхаживали по комнате, вступая в беседу то с тем, то с другим.Галерану подумалось, что, верно, такими и должны быть придворные: верные соратники, связанные со своим предводителем узами клятвы и верности, узами, которые почти невозможно разорвать. Они действовали заодно, жили, пока жив был их господин, и умирали вместе с ним.Как было заведено в Англии издавна, но потом, с приходом норманнов, как-то забылось.У Роберта Нормандского был не двор, а скорее сборище фаворитов. В походе Галеран не раз замечал, что фавориты эти готовы перегрызть друг другу глотку за милость господина, но отнюдь не стремились трудиться сообща ради умножения его могущества.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126