Муж и жена воззрились на него с робкой надеждой, но потом опять сердито нахмурились.— Что ж, Эдрик, — обратился Галеран к старику. — Ты заслуживаешь наказания за то, что так глупо женился. Ты примешь ее назад с ребенком?— Если и приму, то сначала поколочу хорошенько. У мужчины должна быть гордость!Агнес потихоньку показала мужу язык, и Галерану захотелось пнуть ее ногою под столом, чтобы вела себя прилично. Он чувствовал себя не господином, вершащим суд, а нянькой, пытающейся утихомирить двух неразумных детей.— Это ваше дело, — ответил он.— Нет, господин, нет, — возразил Эдрик, — она ведь сильней меня и бегает быстрее. Мне ее не поймать!Галерану пришлось очень крепко сжать губы, чтобы не рассмеяться вместе со всеми.— Ну что, Агнес? Ты обещаешь стоять смирно, пока он не отколотит тебя?Он думал, Агнес откажется, но она задумалась, закусив пухлую губу.— А он побьет меня только один раз?— Я помогу ему только сейчас.Она посмотрела на мужа.— А ты не станешь вечно ругать меня? Не станешь вымещать злобу на ребенке?— Нет, — ворчливо ответил Эдрик. — Я забуду. И на ребенке ничего вымещать не стану. Это правда, надо иметь крепкого, здорового сына в старости. Но только не стоило, Агнес, говорить то, что ты сказала, перед всей деревней. Ты не дала мне времени подумать.Она вздохнула.— Да, ты прав. Я заслужила колотушки. — Поднявшись, она сунула малыша в руки Галерану и опустилась на колени прямо в грязь. — Ну, давай, Эдрик. Начинай. Другого раза не будет.— Ладно! — ответил Эдрик, и его глаза заблестели. — Эй, кто-нибудь, принесите мне палку!Старик принялся засучивать рукава. Какая-то женщина, усмехаясь, подошла к Галерану, чтобы освободить его от ноши, но он только помотал головой. Ему хотелось подержать на руках эту черноголовую кроху.На происходящее смотреть было неприятно, ибо это слишком напоминало его собственный случай. Все улыбались, как на празднике; все были счастливы, что правосудие свершилось и больше не нужно думать, как поступить Эдрику с неверной женой.Тем временем обманутому мужу принесли гибкий свежий прут, и он первый раз вытянул блудную супругу по спине под одобрительный смех и возгласы толпы. От Галерана не укрылось, что черноволосый дружок Агнес веселился вместе с остальными. Он постарался запомнить его. Случись этому вертопраху нарушить закон, он будет наказан крепче, чем кто-либо другой.Агнес вряд ли было очень больно, хоть и голосила она от души. Ее спину прикрывали по крайней мере три рубахи, прут был гибкий, рука у старика Эдрика слабая, и причинить ей большого вреда он никак не мог.Все это делалось напоказ, дабы потешить уязвленное самолюбие Эдрика и успокоить односельчан. Как-никак, зло должно быть наказано.Галеран посмотрел на виновника всей этой суматохи. Мальчик открыл огромные карие глаза, и его ротик задвигался в поисках груди.— Мама скоро вернется, — уверил его Галеран. Вопли Агнес становились все громче; теперь она не шутя просила пощады.Но вот все стихло, кроме смеха и одобрительных восклицаний. Женщины обступили Агнес и с великими предосторожностями, точно избитой до полусмерти, помогли ей подняться на ноги.Эдрик, раскрасневшийся от натуги, пружинящей походкой подошел к Галерану.— Вы хотели дать мне совет, господин? — с надеждой спросил он.Галеран научил его, как приласкать жену и доставить ей удовольствие, несмотря на бессилие; рассказал и о тех штуках, о которых сам услышал в Святой Земле, но пока не успел испробовать. Пришла Агнес, чтобы забрать ребенка; он и ее научил некоторым приемам, которые могли помочь ее мужу преодолеть немощь. Все, что он говорил, было oткровением для этих людей, а значит, могло принести какую-то пользу.Или, быть может, когда жена, удовлетворяя любовную жажду, понесет вторично, Эдрик притворится, будто ему помогли советы Галерана… Вполне возможно, так оно и будет: старик забрал у Агнес младенца и нес его гордо, точно родного сына.И главное — после этой скромной мистерии в глазах соседей ребенок Агнес становился законным. Односельчане окружили маленькое семейство и всей толпой направились в харчевню, дабы отпраздновать отпущение греха. Галеран вежливо отказался присутствовать на торжестве, быстро переговорил со старостой, сел на коня и поехал своей дорогой.Рауль поглядывал на друга с неподдельным интересом, но ему хватило ума хранить молчание. 8 Тревожные мысли не оставляли Галерана, но путешествие все же помогало свыкнуться с тем новым, что произошло в его жизни. Смерть сына нанесла тяжкую душевную рану, но рана эта уже начинала рубцеваться. Измена жены тоже была раной — воспаленной, гноящейся, и исцеление могло наступить лишь после того, как он решит, что делать. Мысль о Джеанне непрестанно грызла его и он знал, что эта мысль мучит не его одного, но всех вокруг.Никто из мужчин не стал бы мириться с изменой, а тем паче — спокойно смотреть на чужое дитя в руках своей жены.Итак, все ждали, чтобы изменницу сурово наказали. Галерана не очень волновало, что скажут люди; он убил бы любого, кто осмелится открыть рот. Но против Джеанны могло быть выдвинуто официальное обвинение, ведь неверность каралась законом, а он не мог убить ни короля, ни Церковь.Единственный способ предотвратить вмешательство властей — самому принять крутые меры. Но и это ему не под силу. Он не мог заточить Джеанну в монастырь на вечное покаяние, не мог отнять у нее ребенка. Даже просто отколотить жену для всеобщего успокоения и то не мог. Это стало ясно после одного-единственного удара.По пути в Хейвуд Галеран все думал о том, что открылось ему. Лоуик верно рассчитал: Церковь и король не станут вмешиваться в сугубо семейное дело, пока не увидят в нем явной для себя выгоды.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126