Они свернули за угол, когда из столовой до них вдруг донеслись звуки лютни. Музыка сладкой болью напомнила ей о другом музыканте. Джульетта чуть не споткнулась.
— Должно быть, папа играет.
Никко покачал головой.
— Папа играет не так хорошо, nina, — он задумался. — Но кто это может быть? Из наших гостей никто не достиг такого совершенства… разве что Леон Сарцано?
Пленительные сладкие звуки плыли по коридору, обволакивая сердце Джульетты. Как и те, прошлым вечером…
На обед были приглашены только близкие, поэтому решили провести его в столовой, а не в большом зале. Столовая находилась непосредственно над кухней, и это было очень удобно.
Приветливо улыбаясь, Джульетта и Никко вошли в комнату. Их учили быть сердечными с любыми гостями Кастелло Монтеверди, А сегодня здесь, помимо прочих, присутствовал близкий друг отца Сандро Боттичелли, всеобщий любимец. Каресса подошла к дочери и обняла ее.
— Я так рада, что тебе лучше, nina, — отступив на шаг, мать оглядела дочь с головы до ног. — Ты чудесно выглядишь, — добавила она.
— Ты тоже, mamina, — в тон ей ответила девушка, как всегда восхищаясь красотой темных волос и полной безмятежностью матери. Каресса де Алессандро была самой спокойной женщиной из всех, кого знала Джульетта, часто сожалевшая о том, что не унаследовала эту черту материнского характера.
Данте подошел к ним вместе с Леоном Сарцано. При взгляде на человека, выбранного ей в мужья, сердце Джульетты забилось сильнее. Однако рядом с блистательным и внушительным Данте Леон казался каким-то безжизненным и явно проигрывал. У него только закончился траур, чего ты от него ждешь?
Тем не менее, ей удалось сохранить на лице улыбку, когда Данте, поцеловав дочь, представил ее Леону. Склонившись, гость поцеловал девушке руку, и Джульетта отметила красоту его волос цвета спелой пшеницы. Он выпрямился и с любопытством посмотрел на дочь принца карими глазами.
— Я очарован, — торжественно-спокойно произнес Сарцано, и Джульетта почувствовала, что все ее мечты и надежды рушатся.
Должно быть, что-то отразилось на ее лице, так как он улыбнулся, очевидно, осознав свою сдержанность при знакомстве с дочерью принца и своей возможной невестой. Приятная улыбка, решила Джульетта, а как зажглись грустные глаза! Странно, но ее отвлекали звуки лютни… да, дело именно в них. Как можно думать о Леоне Сарцано, когда глаза ищут источник этих невероятно соблазнительных звуков?
— Как ваш сын, Леон? — Данте попытался заполнить возникшую паузу. Лицо Сарцано просветлело.
— Прекрасно, principe. Даниэло не устает изумлять меня. Да только вчера…
Пока Леон описывал подвиги своего годовалого сына, Джульетта позволила себе бегло оглядеть комнату. Никко вел оживленную беседу с Сандро Боттичелли, знаменитым художником. Тот жестикулировал, указывая в противоположную сторону, где возле единственного окна стоял высокий темноволосый мужчина. Перебирая струны лютни, он смотрел на сгущающиеся за окном сумерки. Его профиль показался Джульетте странно знакомым. Она замерла.
—… представить тебя другому гостю, — услышала она голос Данте. — Никко, как мне кажется, собирается познакомиться сам, а другие уже представлены, — он взял Джульетту за руку. — Вы нас извините? — обратился принц к Сарцано в своей естественной обезоруживающей манере.
Леон кивнул, а подошедшая Каресса продолжила с ним разговор о его сыне.
Взяв Джульетту за руку, Данте повел ее к незнакомцу. Девушка забыла о больной ноге. Она забыла о правилах хорошего тона. Забыла обо всем, кроме того человека, который перестал играть на лютне и разговаривал с Сандро и Никко. Джульетта шла, опираясь на руку отца, а в голове роем проносились разрозненные мысли: это он… он играл тогда на лютне… он в ее доме. Ее тайный любовник из прошлой ночи. Мужчина, прервавший ее путь в монастырь, научивший ее тому, что привело в Санта-Лючию других женщин, что заставило их искупать свои плотские грехи.
Внезапно, как магнит к металлу, его взгляд скользнул мимо Сандро и Никко к Джульетте.
Как в тумане, девушка увидела, что Сандро и Никко расступились перед ними, услышала голос отца:
— Родриго, моя дочь Джульетта Мария.
— Мона Джульетта, — взгляд его ярких голубых глаз словно проник в нее. Взяв лютню в левую руку, Родриго другой рукой поднес к губам пальцы девушки. Какие у него длинные ресницы, успела подумать она, но тут…
Поцелуй опалил кожу и заставил ее слегка вздрогнуть. Волна тепла охватила руку, плечо, докатилась до щек, все тело невольно отозвалось на память о близости прошлой ночью. Но худшее оказалось впереди.
— И, Джульетта, позволь официально представить сеньора Родриго да Валенти.
Не выпуская руки и не сводя с нее глаз, Родриго да Валенти выпрямился, а в ее сознании осталось только имя. Валенти?
Она была ошеломлена. Zingaro, убивший Марио ди Корсини? Юноша, бесследно исчезнувший?
— Валенти? — донесся до нее голос Никко.
Конечно, усмехнулся внутренний голос, сам ведь почти признал, что он один из них. Ее тело напряглось, и девушка отдернула руку, словно ее укусили.
— Buena sera, — только и смогла выжать она из себя.
Джульетта чувствовала испытующий взгляд отца, видела, как потемнели глаза Валенти. Все равно. Словно высеченное из камня, лицо гостя окаменело еще больше. Инстинктивно она поняла, что он догадался о ее мыслях и тоже вспомнил тот трагический день.
—… хотел бы написать ваш портрет, сеньор, — Сандро Боттичелли всегда искал объекты для своих полотен. — Вы так напоминаете Il Superbo. Хотя… — он замолчал, но Джульетта поняла, что хотел сказать художник, и в душе возмутилась.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106