Лидия посмотрела на зрелый плод с отвращением.
– О Господи, мне просто плохо от них.
– Мне тоже, – пробормотала Маргарет, упав на песок. Она подумала, что ничего страшного нет в том, что ее мутит. Она гладила себя по переносице большим и указательным пальцами и думала, как бы исхитриться и заставить себя забыть, что Хэнк Уайатт существует. Но недавняя сцена стояла у нее перед глазами. Она все вспоминала, как он вышел из-за скалы, застегивая пряжку на ремне. Его обнаженный торс и склоненная голова стояли перед ее мысленным взором так ярко, что ей хотелось зажмуриться. Что-то было в этом сугубо интимное, не предназначенное для чужих глаз. Его-то это ничуть не взволновало. Но ее чрезвычайно взволновало то, как он выглядел! Каким он был чистым, каким красивым, какие дьявольски классические черты!
Ей было просто плохо от того, как он был великолепен.
Она нахмурилась, уставилась на волны, набегавшие на песок около ее обнаженных ног. Она провела пальцем по губам, затем облизнула их. У них был вкус банана и зубного порошка. И Хэнка. Наверное, с ней что-то случилось. Может, это травма после кораблекрушения, которая сказалась не сразу? Ну или что-нибудь другое. В общем, должна быть какая-то логическая причина этого совершенно нелогичного поведения.
Она приложила ладонь ко лбу. Может, у нее температура? Маргарет лихорадочно стала ощупывать щеки и лицо. Не горячие. Интересно, может ли малярия привести к такому столбняку? Маргарет начала искать у себя укусы москитов. Нет, и тут ничего. Как не было и никакого объяснения, почему она так реагирует на Хэнка, на его поцелуй. Ее и раньше целовали, все-таки ей тридцать два года.
Но она-то! Стояла как девчонка, без единой мысли. Маргарет глубоко вздохнула. Ничего ни с чем не сходилось. Как будто бы она попала в другой мир, как Алиса у Льюиса Кэрролла. Мир, в котором она не могла узнать даже себя. Она закрыла глаза и увидела, как будто бы играет в крокет с фламинго. Но сейчас же ей привиделось, как Хэнк встает сзади нее, берет ее руки в свои и помогает ударить по шару. Но тут же глаза ее сами собой открылись, она почти боялась дать себе волю. Она не знала, какую еще шутку, сыграет с ней воображение, и не решалась закрыть от страха глаза. Маргарет предпочла смотреть на пляж и море. Хэнка и Теодора видно не было. Они хотели прочесать северный конец пляжа в надежде найти что-нибудь полезное.
– Нет, Аннабель, отстань, я не хочу.
Маргарет подняла глаза на Лидию, отталкивающую банан, который Аннабель пыталась засунуть ей в рот.
– Прости, пожалуйста, что ты сказала?
– Мне осточертели бананы. Неужели больше совсем нет никакой еды?
– Плоды хлебного дерева. Вон те большие круглые штуки. Но Хэнк говорит, что их надо еще приготовить. – Маргарет растерянно помолчала, глядя на ближайшее хлебное дерево. – Интересно, как это делается?
Лидия ничего не сказала.
Маргарет вздохнула и опять уставилась в песок.
– Здесь очень много мидий. – Она подняла черную раковину и стала разглядывать ее. – Мидии просто великолепны. – Маргарет открыла раковину. – Особенно вот такие маленькие, с зеленой верхушкой.
Лидия застонала.
– Нет, правда-правда. Дома, в Норд-Бич, есть прекрасный маленький итальянский ресторан, в котором восхитительно готовят устриц в белом вине.
Уставившись на раковину, Маргарет сказала:
– Если честно, то повар я плохой. Если бы мне только понять, как готовить такие вещи. – Она посмотрела на Лидию с извиняющимся видом.
– Моя мама очень хорошо готовила.
Маргарет вдруг показалось, что она наконец-то сейчас сможет найти с Лидией общий язык. Она улыбнулась и спросила:
– Да? Правда?
Лидия кивнула.
– А что она готовила?
– Еду.
Девочка пожала плечами и пошла прочь.
– Куда ты?
– Хэнк сказал, что нам нужны дрова для костра. Я видела там, на пляже.
– Давай я тебе помогу. – Маргарет поспешно встала.
– Я сама, – бросила Лидия и даже не оглянулась.
Маргарет сидела, обхватив колени руками, думая обо всем сразу и не в силах сосредоточиться на чем-нибудь одном. Рядом с ней ползала Аннабель. Маргарет посмотрела на девочку как раз в тот момент, когда она засовывала в рот водоросли.
– Нет! Нельзя. – Маргарет выхватила у ребенка траву, погрозив пальцем, и, нахмурившись, повторила: – Нельзя!
Аннабель посмотрела на нее очень серьезно, потом нахмурилась. Маргарет взяла в руки банан, очистила от кожуры и протянула девочке, стараясь говорить как можно убедительнее:
– Аннабель, возьми банан. Ба-нан. Вкусно. Ням-ням.
Возьми, съешь.
«Боже милостивый, какая я зануда». Аннабель, видимо, тоже так думала и поэтому совершенно игнорировала лакомство, а вес внимание сосредоточила на своих собственных пальцах на ногах. Маргарет выбросила банан. Подумать только, как жизнь может круто измениться за какую-то ночь. Вот она сидит и что-то лепечет на младенческом наречии, думает о бежавшем заключенном, о человеке, который откровенно презирает все, во что она верит и чему поклоняется. А еще безуспешно, но отчаянно пытается найти общий язык с девочкой-подростком, которая не подпускает ее к себе. Маргарет взяла Аннабель на руки, посадила к себе на колени и еще некоторое время размышляла о том, что ничего у нее не сходится, ничего не получается, но потом встала и решительно пошла по пляжу.
На другой стороне лагуны Хэнк с трудом шел по узкой полоске песка и тащил за собой самодельную волокушу: деревянный ящик, к которому была привязана веревка. Наполовину он был наполнен дровами, обломками судна, камнями и обрывками канатов. Всем, что могло пригодиться для устройства хижины или для костра. Хэнк подумал, что ночной шторм многое поднял на поверхность и вынес на берег, и пошел поискать что-нибудь полезное.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97