Узнав о том, что Дэмиен собирается везти ее на этот бал, Аметист испытала и радость, и страх одновременно. С памятного вечера у Стрэтморов они с капитаном ни разу не показались в свете, и хотя дома Дэмиен был с ней бесконечно терпелив и ласков, Аметист и думать боялась о том, что он может выкинуть на людях.Погруженная в свои мысли, девушка не сразу обратила внимание на то, с какой поразительной точностью повторяет заказанное Дэмиеном платье тот туалет, в котором она впервые пела перед ним на сцене. В тот вечер Дэмиен в первый раз заговорил о своих правах на нее и с неподражаемой самоуверенностью заявил о том, что Аметист принадлежит ему, и только ему. С тех пор они прошли долгий и трудный путь; она боролась, не щадя сил и даже самой жизни, но все равно по-прежнему не могла одолеть его загадочной колдовской силы.Внезапно Аметист побледнела и поднесла руку к виску. Неужели Дэмиен заказал это платье и так подробно описал его фасон, чтобы напомнить ей, что она бессильна против его магии и будет оставаться на положении бесправной пленницы до тех пор, пока он не увлечется новой игрушкой?Эта догадка привела ее в такое смятение, что она едва не лишилась чувств. Мадам Дюморье, заметив это, испуганно охнула и запричитала:— Мадемуазель, вам плохо? Мадемуазель…Несмотря на изящное сложение своей клиентки, француженка понимала, что не сможет удержать Аметист, если та упадет в обморок, и громко позвала на помощь. Не прошло и минуты, как чьи-то сильные руки подхватили беспомощную красавицу, и она оказалась на маленькой кушетке в дальнем углу примерочного зала.Комната плыла у нее перед глазами, взгляд застилала колеблющаяся мгла, и она не сразу сообразила, чей голос окликает ее с неподдельной тревогой:— Боже милостивый! Аметист, милая… Прошу, поговорите со мной. Вам плохо? — Арман Бошан принялся осторожно растирать ей руки. Наконец он с облегчением заметил, что на ее бледные щечки стал возвращаться слабый румянец, а взгляд немного прояснился.Аметист попыталась сесть на кушетке, но он удержал ее.— Нет-нет, вам не следует сейчас вставать…— Глупости, — возразила она, крайне смущенная столь необычной для нее слабостью. — Мне уже полегчало. Боюсь, это последствия бессонницы.— Ах да, конечно, — подхватил Арман, понимая, как неловко она себя сейчас чувствует. — Должен признаться, что в последнее время я тоже часто не сплю по ночам, и причиной тому является образ милой дамы с чудесными фиалковыми глазками!Аметист внимательно посмотрела на француза и весело расхохоталась.— Арман, вы заставляете меня думать, что мне рассказали о вас правду! Оказывается, вы действительно дамский угодник!— Мадемуазель, вы поразили меня в самое сердце! — Арман сделал трагический жест, но Аметист, недоверчиво прищурившись, быстро возразила:— Что-то вы не похожи на человека, которого так легко ранить — особенно если это касается сердечных дел!Несмотря на ее игривый тон, Арман понял, что она ведет эти речи неспроста, и с сожалением уступил свое место мадам Дюморье, желавшей лично убедиться в состоянии здоровья клиентки.— Вам уже лучше, мадемуазель?— Да, мадам, не беспокойтесь! Просто минутный приступ слабости. Боюсь, я напрасно отказалась сегодня от завтрака.— А вам не кажется, что сейчас очень кстати была бы чашечка чаю?— Ну да, конечно, конечно!Когда хозяйка вышла, Аметист с укором заметила:— Арман, вы напрасно ввели мадам в такие хлопоты — я уже почти оправилась, и вовсе ни к чему поднимать вокруг этого такую шумиху!— Но зато, моя милая, благодаря этому у нас появилась возможность остаться вдвоем — а именно за этим я и явился сюда нынче утром!— Я не ослышалась? Вы действительно пришли ради меня?— Вот именно, моя милая, вот именно! Мы с мадам земляки. Я дал ей понять, что буду признателен, если она сообщит мне время вашей очередной примерки, и эта очаровательница с удовольствием пошла мне навстречу. — Поскольку Аметист смотрела на него с явным недоверием, Арман добавил, выразительно подняв брови: — Ну подумайте сами, что еще могло привлечь меня в дамский салон?— Судя по тому, что я о вас слышала, вы и без меня довольно часто посещаете салон вашей старинной подруги. — Аметист невинно взглянула на собеседника и многозначительно прибавила: — В конце концов, это так естественно, особенно если у мужчины сразу две любовницы…Лицо Армана стало пунцовым — он никак не ожидал, что дама, за которой он решил приударить, окажется в курсе его похождений. Эта маленькая победа развеселила Аметист, и при виде ямочек на ее милых щечках француз мигом позабыл про обиду. Она прелесть! Поднеся к губам ее изящную ручку, он восторженно произнес:— Дорогая, вы просто бесподобны!— Ах, месье, вы снова мне льстите! — в тон ему отвечала Аметист.— Милая, разве вам не говорили, что в свете не принято указывать мужчине на его прежние ошибки в тот момент, когда он со всей искренностью пытается произвести на вас самое благоприятное впечатление?— Право, вам грех на это жаловаться. Вы пользуетесь у дам таким огромным успехом! Что значит по сравнению с этим одна маленькая неудача? В Филадельфии всегда хватало прелестных женщин — неужели вы не найдете у них утешения?— Нет, потому что ни одна из них не сравнится с вами, моя красавица!Тут уж Аметист стало не до шуток; она смущенно потупилась и вздохнула с облегчением, лишь когда мадам Дюморье вернулась в примерочную с чайным подносом.— Месье, мадемуазель, желаете чаю?— Да, мадам! — по-французски вырвалось у Аметист. Она рассмеялась и пояснила: — Почему-то мне показалось, что это будет забавно — двум французам услышать родную речь!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103