Адам затряс головой.
— Ни за что! Ты для меня вовсе не обуза — неужели ты до сих пор не понимаешь этого, Аманда? Или ты вообразила, будто я случайно наткнулся на хижину, в которую тебя упрятал Роберт? Да у меня целых три месяца ушло на поиски! Потому что я понимал — мне не знать покоя, пока снова не увижу тебя! Я люблю тебя! Как ты не можешь понять очевидное? Я люблю тебя всем сердцем, всей душой! Аманда, ты стала частью меня самого! И быть в разлуке с тобой означает для меня утратить часть собственной души!
Слова Адама звучали пугающе знакомо, и Аманда исступленно повторяла, зажимая уши ладонями:
— Я не стану слушать! Я не стану слушать!
— Нет, ты должна выслушать до конца! — взорвался Адам и заставил ее опустить руки. — Неужели ты так и не поняла, что я полюбил тебя с самой первой встречи? Тогда, в форте Карильон, я умолял тебя остаться, но еще жив был Чингу. — Тут у него запершило в горле, и он не сразу собрался с силами, чтобы продолжить — на сей раз сдержанно и тихо: — Я готов смириться с тем, что его ты любила сильнее, чем когда-либо сможешь полюбить меня, но он погиб, он ушел навеки. А я жив. Я согласен на любые крохи любви, которые ты смогла бы мне дать.
Аманда выдохнула горько, едва слышно:
— У меня не осталось даже этих крох, Адам.
Она несмело взглянула на его искаженное болью лицо. Меньше всего ей хотелось причинять ему боль. Она и так перед ним в неоплатном долгу. Но не имеет права расплачиваться собственным телом. Он достоин лучшего, он достоин настоящей, большой любви.
— Поверь, Адам, внутри у меня давно все пусто. Осталась только любовь к Джонатану. Я должна вырастить его, окружая любовью. Его должны принять дедушка и бабушка, хотя они так и не приняли меня. Но я могу жить у приемной матери, и Джонатан часто будет видеться с ним». Он вырастет счастливым, и никто не посмеет оскорбить память его отца. А ты, Адам, ты заслужил больше, чем я в состоянии тебе предложить. Ты заслужил такую женщину, которой мог бы гордиться. Которая принадлежала бы только тебе.
Адам не выдержал и горячо перебил:
— Но мне никто не нужен, кроме тебя! — Он ласкал ее взглядом зеленых глаз, светившихся нежностью и любовью. — Я считаю, что ты носишь на редкость подходящее имя! Ты именно та, что достойна любви, и я буду любить только тебя одну! И ни за что с тобой не расстанусь!
— И как ты собираешься это сделать, Адам? Запрешь в клетку, как Роберт? Постараешься наградить меня ребенком, чтобы привязать к себе навеки, как это собирался сделать он? Каким образом ты будешь добиваться от меня любви, на которую я больше не способна? Пожалуйста, Адам, отвези меня домой. Туда, где найдется место и для меня, и для моего сына!
— Аманда! — голосом, полной смертной муки, взмолился Адам. — Ты требуешь от меня слишком многого! Ты просишь меня расстаться с надеждой. А разве может жить человек, лишенный надежды?
— Пожалуйста, отвези меня домой, — твердила она.
Адам умолк и долго стоял, всматриваясь в се решительное лицо. Внезапно, не говоря ни слова, он поднял Аманду в седло, подал ей ребенка, сел сам, и они поехали.
Прекрасный солнечный день клонился к вечеру, а между ними все еще висело напряженное молчание. Мало-помалу Аманду стала охватывать тревога: впервые за все время их знакомства она задумалась над тем, что оказалась, как это бывало уже не раз, в зависимости у Адама и ее участь целиком в его руках. Ей еще ни разу не приходилось видеть, как он сердится — по крайней мере на нее, — однако нетрудно было представить, насколько он может быть опасен. В этом глухом краю невозможно было выжить без определенной степени жестокости, но до сих пор Адам вел себя неизменно ласково и по-джентельменски. И страх перед теми неведомыми ужасными чертами, которые могла таить его натура, постепенно брал над Амандой верх. Напряженно глядя в затылок своему спасителю, она шикала на Джонатана: а вдруг его писк рассердит Адама и он набросится с руганью на них обоих? Но ведь они ехали уже не один час, Джонатан давно промочил свои пеленки и больше не желал терпеть.
Адам no-прежнему не говорил ни слова — только обернулся, бросил на нее пронзительный взгляд и поехал дальше. Правда, вскоре они оказались на уютной лужайке возле ручья, где Адам спешился и помог Аманде спуститься на землю. Впервые после их утреннего спора он заговорил с ней — грубовато и неловко:
— Тебе пора позаботиться о сыне. Займись им, а я пока приготовлю что-нибудь для нас.
Через несколько минут хотя бы часть причин, беспокоивших Джонатана, была устранена, и сухой и чистый малыш пришел в обычное веселое настроение. Аманда не желала ждать, пока он вспомнит, что голоден, и расплачется снова, а потому уселась прямо на землю, опираясь спиной о дерево, и «ал а ему грудь. Даже в самые страшные, трудные дни жизни эти минуты близости со своим ребенком дарили ей ни с чем не сравнимую радость, ведь она могла выбросить из головы все ненужные мысли и смотреть на своего краснощекого милого ангелочка, это живое чудо, ниспосланное ей Небом. Малышу было уже несколько месяцев, а его мать все еще не переставала удивляться и не могла нарадоваться тому, как с каждым днем его рожица все больше напоминала ей лицо Чингу. Это была настоящая копия отца! При воспоминании о Чингу глаза Аманды, как всегда, наполнились слезами. Вдруг она ощутила на себе напряженный взгляд, подняла голову и увидела Адама, неподвижно стоявшего у костра и следившего за ней все это время. Его лицо больше не было холодным и отчужденным — оно снова осветилось пламенем любви, и сердце Аманды испуганно екнуло, когда великан вдруг поднялся и направился к ней.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112