Стараясь не шевелиться, делая вид, что спит, Девон медленно, незаметно повернул голову в сторону спальни, располагавшейся за шелковой стеной. Фигурка Морганы казалась маленьким неподвижным холмиком на крахмальных белых простынях. Яркие воспоминания позволили ему закончить в своем воображении картину, дополнив все, что мешала разглядеть темнота. Длинные непослушные локоны разметались по подушке, поблескивая в слабом свете луны, обрамляя безупречное личико, невероятно гладкое на ощупь и невероятно сладкое на вкус. Красиво загнутые ресницы покоились на изящно очерченных щеках, подчеркивая дразнящую красоту блестящих глаз и тонких бровей вразлет. Когда закрылась дверь, Девон понял, что девушка решила переодеться в ночную рубашку, разумеется, из легкой полупрозрачной ткани. По телу пробежала дрожь, и он постарался отогнать от себя мысли, делавшие его положение просто невыносимым.
Она была так близко, и он так хорошо помнил шелковистый бархат ее кожи под его руками, соблазнительную округлость плеч, мягкую полноту груди, к которой он прикасался губами и которая сводила его с ума. Но отчетливее всего в его памяти запечатлелась та нежность, которую пробудила в нем эта поразительная девушка, и сладостная дрожь, сотрясавшая ее хрупкое тело при каждом его прикосновении. Ее глаза сияли страстью, и золотые искорки постепенно превращались в яркое золотистое пламя, зажегшее ответный огонь в его душе, который он, несмотря на все усилия, так и не сумел потушить. И эта маленькая мерзавка, будь она проклята, отлично знала, как именно раздуть этот огонь!
О да, она последовала его приказу (во всяком случае, внешне) держаться от него подальше. В течение последних двух дней плавания она не попадалась ему на глаза. Да, в этом она его послушалась! Она стала избегать его и позволила проклятому ублюдку, который чуть не изнасиловал ее, снова втереться к ней в доверие! Глупая девчонка… она дала возможность этому тошнотворному дамскому угоднику пожирать ее глазами, похотливо вглядываться в ее прекрасное лицо…
А сейчас, ночью, когда и без того было тяжело, она как будто нарочно ворочалась на широкой кровати, привлекая его внимание, демонстрируя, что не может заснуть в его присутствии. Но будь он проклят, если даст ей понять, насколько сильно она его волнует… как близок он к тому, чтобы преодолеть прозрачную, колышущуюся на ветру преграду между ними. Эгги… эта доблестная шотландка… ее громкий храп красноречиво свидетельствовал о том, что вряд ли она окажет серьезное сопротивление, попытайся он тихонько проникнуть в белую кровать под пологом.
Черт бы побрал эту Моргану! Она была совсем рядом… Нужно всего несколько коротких секунд, чтобы оказаться возле нее на белых простынях, ласкать ее нежную кожу, пробовать на вкус ее губы, любить ее… Боже милостивый! Как же он хотел ее… хотел вновь ощутить под собой ее мягкое тело, только на этот раз изучить его более подробно. Он хотел… он хотел…
Быстрое беспокойное движение на широкой постели, очертания которой были видны в темноте, заставило его затрепетать. Черт, он дрожал как неопытный юнец! Испытывая чувство глубокого отвращения к самому себе, Девон сердито провел рукой по густым каштановым волосам и неожиданно почувствовал, что весь покрыт потом, причиной которому была вовсе не ночная жара. Он задыхался от желания, грудь его тяжело вздымалась, когда он пытался побороть страсть, с каждой минутой становившуюся все сильнее. Будь она проклята… будь она проклята… он не позволит этой женщине сломить его!
Медленно, как бы нехотя, Девон перевернулся на бок, спиной к маленькой беспокойной фигурке, вид которой беспощадно терзал его. Он осторожно выровнял дыхание до глубоких мерных вдохов и выдохов. С его стороны это была маленькая победа, потому что Моргана продолжала мучиться без сна. Кажется, он даже услышал тихий стон, донесшийся с широкой кровати за стеной. Почувствовав, как мгновенно напряглись чресла, Девон затаил дыхание.
Проклятая маленькая сучка…
Интересно, это путешествие когда-нибудь закончится? Швырнув надоевшую книгу на столик, Моргана посмотрела на соседнюю койку. Эгги, во всяком случае, спит. Бедная Эгги… После четырех дней пути, три из которых «Эстреллита» подвергалась жестокой качке, которую тяжело переносила даже Моргана, суровая шотландка всерьез начала бояться, что не переживет путешествия. Хотя настроение девушки трудно было назвать радостным, ее вдруг страшно позабавили жалобы несгибаемой Эгги. Почувствовав укол совести из-за того, что не проявила должного участия, Моргана похлопала гувернантку по широкой влажной ладони и отпросилась у той на палубу. В конце концов, морская болезнь не повод для смеха, и вряд ли Эгги в таком состоянии оценит легкомысленное настроение своей подопечной.
Теперь же, вернувшись в каюту, Моргана впервые задумалась о том, что во всей этой поездке веселого было мало. Покачав головой, девушка обвела взглядом тесную комнату. Практически все пространство занимали две неудобные койки, расположенные одна над другой. Рядом находилась видавшая виды тумбочка с выщербленной столешницей. Она казалась настолько древней, что Моргана вознесла хвалу тому человеку, который догадался привинтить ее к стене, иначе сама тумбочка и немногочисленные вещи в любую минуту могли рухнуть на пол. Неподалеку стоял такой же старинный умывальник с потемневшим зеркалом, чудовищно искажавшим черты лица смотрящегося в него человека. Меблировку довершали тяжелый стул, на котором сидела девушка, и видавший виды стол напротив внутренней стены.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154