«Его, Антона Антоновича!» Но в последний миг спохватился и неловко выговорил: – Моя.
– Ваша фамилия Дебрский, – сообщил доктор. – А.А. Дебрский.
Дебрский?! Чего только люди не придумают!
– Извините за дурацкий вопрос, – больной смущенно хихикнул. – А вы в этом уверены?
– В чем, позвольте спросить?
– Ну, в этом… насчет А.А. Дебрского.
– Вполне. А вы, – осторожно проговорил доктор, – надо полагать, не очень? Может быть, есть другие варианты?
Больной напряженно свел брови. У него заломило лоб от усилий вспомнить, однако в голове по-прежнему было темно и пусто. Доктор начал нетерпеливо стучать карандашом по зубам, и пришлось признаться:
– Вариантов нет. Но почему-то есть ощущение, что я никакой не Дебрский и совсем не Антон.
– Ну, вообще-то я с вами раньше тоже не был знаком, – доверительно сообщил доктор. – Поэтому на все сто двадцать процентов не поручусь. Однако подруга вашей жены вас признала. И ваши сослуживцы не выразили никаких сомнений. Более того, на паспорте, который нашла в вашей квартире и предъявила Инна Леонтьевна Баброва… я говорю о подруге вашей жены, – уточнил он, предваряя готовый сорваться вопрос, – черным по белому рядом с вашей фотографией значатся эти имя, отчество и фамилия.
– Значит, он вдобавок ко всему еще и женат, – пробормотал больной.
– Кто?
– Ну этот, как его там… Дебрский.
– Совершенно верно, – вежливо согласился доктор. – Он был женат. И вы тоже.
– Был? Мы что, развелись?
– Нет. Неужели не помните?
Больной зло сверкнул глазами:
– Ну, наконец-то вы догадались, что я ни хрена не помню!
– Ничего в этом удивительного нет, – хмыкнул доктор. – Мы этого ждали. При картине такого сотрясения мозга и общего потрясения организма, какое мы наблюдали у вас, явления амнезии просто-таки сами собой разумеются! Я бы скорее удивился, если бы у вас крыша не поехала. Вы ведь еще не знаете, что в коме пробыли ровно три дня! А это вам тоже не кот начихал. Так что лежите тихо, думайте о былом и не переживайте, если поначалу обнаружите в своей памяти жутковатые черные дыры. Повторяю – это вполне типичная картина. Сейчас уже поздненько, все добрые люди должны спать, и, если захочется, вы тоже спите, не сопротивляйтесь. Надеюсь, к утру картина в вашей бедной голове несколько прояснится. Вдобавок завтра подойдут три человечка, которые, по моим расчетам, должны вам как следует помочь в святом и благородном деле восстановления памяти. Договорились?
– Ладно, – буркнул больной.
Доктор широко улыбнулся и двинулся к двери, но тотчас обернулся:
– Ах да! Вам санитарочку прислать или не хотите?
– Чего? – испуганно моргнул больной.
– Угадайте с трех раз! – хихикнул доктор. – Попикать, понятное дело. Утка вам нужна?
– Что я, до писсуара не добреду? – обиделся больной.
– Ни-ни! – Доктор угрожающе воздел карандаш. – И не вздумайте! Никаких резких движений. Потерпите день-другой, еще успеете показать себя тем суперменом, каким вас аттестует Сибирцев.
– А это еще кто? – простонал больной.
– Тот врач из «Скорой», который вас привез. Все, спокойной ночи.
Он притворил за собой дверь, из коридора донеслось:
– Утку больному из пятой палаты. Давайте поскорее. И пусть спит. Да посматривайте за ним, кто там дежурит сегодня?
Голос отдалялся, отдалялся…
Больной сердито прищурился на лампочку: «А свет-то не выключили!»
Тут свет погас. И он неожиданно для самого себя моментально уснул – точно в черную вату его завернули.
* * *
– А вам никогда не хотелось покончить с собой? – спросил незнакомый мужской голос.
Это был обычный звонок. Нина что-то делала, пыль смахивала, что ли. Нет, она пыталась добыть из-под телефонного столика закатившийся туда Лапкин мячик, не сдвинув при этом самого столика, потому что тогда посыпались бы в разные стороны заткнутые под телефон бумажки с названиями каких-то фирм, именами, адресами, датами, номерами… Антон записывал информацию на каких-то обрывках и лоскутках, хватая в качестве пишущего средства что ни попадя. Один раз, за неимением лучшего, даже вытащил из Нининой сумки малиновый контурный карандашик для губ!
Именно листочки, исчерканные вдоль и поперек торопливыми Антоновыми каракулями, она и пыталась не уронить, тянула руку между столиком и диваном, пыхтела, и вдруг прямо над головой зазвонил телефон – до того неожиданно и громко, что Нина так и села на пол. Схватила трубку и крикнула не больно приветливо:
– Да! Алло!
– А вам никогда не хотелось покончить с собой? – спросил незнакомый мужской голос.
– Что? – глупо спросила Нина.
Наверное, надо было просто бросить трубку… что она и сделала по прошествии некоторого времени.
С минуту она еще посидела на полу, сосредоточенно разглядывая завиток узора на обоях. Чушь, конечно, мало ли какого барахла наслушаешься в этой жизни, но все равно – на душе сделалось отвратительно. Вдобавок некоторые листочки все-таки выскользнули из-под телефона и улетели под диван. Нина вздохнула, отогнала неприятные мысли, встала на четвереньки, сунула под диван руку, сразу наткнулась на клубок пыли, отчего настроение у нее испортилось еще больше, – и тут телефон зазвонил опять.
Это мог быть кто угодно: дед, Антон, Инна, Лапкина английская учительница, да мало ли кто, но она почему-то заранее знала, кого услышит, когда возьмет трубку.
– Да? Алло, я слушаю…
– Так вы еще не решили? – пробился сквозь чудовищный скрежет тот же голос, и у Нины упало сердце.
– Чего? – выдохнула испуганно.
– Ну как же! Покончить с собой!
– Вы… что? Вы куда звоните? Вы… зачем?! – забормотала она, не соображая, что говорит, сама себя не слыша.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20