И сейчас она думала только о прозе реальной жизни: о том, что она опять опаздывает в редакцию, а не видно ни автобуса, ни троллейбуса, ни «маршрутки», и если бы она утром не возилась так долго, поминутно впадая в трагическую задумчивость, то вполне успела бы дойти пешком… В эту минуту кто-то тихонько кашлянул за плечом и сказал:
– Тина, привет!
Ну объясните, чего сердцу бухаться в пятки? Она стала самой настоящей психопаткой с этим своим напряженным ожиданием, с придуманными надеждами, вот идет она на работу, а из-за угла выкатывает такси, а в нем – Валентин с огромным букетом роз, которые он не около вокзала купил, а, представьте, привез из самого Парижа. Ну да, все совершенно как у классика: «Суп на пароходе в кастрюльке приехал прямо из Парижа!»
Короче, Тина вздрогнула, как припадочная, и первое, что брякнула:
– Боже, как вы меня напугали! – А уж потом: – Ой, Виталий, здравствуйте.
Виталий был единственным приятелем Валентина, которого она знала. Оба молодых человека работали в областной администрации по контракту от Бюро социологии и политической футурологии. В отличие от Валентина у Виталия осталась в Москве семья, и он вел себя как человек положительный: жил себе в общежитии, к хорошеньким нижегородкам не клеился, а стало быть, в случайные связи не вступал, на квартиры к одиноким женщинам не переезжал и не внушал им безумных радужных надежд. Встречались Виталий и Тина раза три, случайно.
Виталию было лет тридцать пять – постарше Валентина. И выглядел повзрослее: молчалив, замкнут, с непроницаемым взглядом, но при этом вежлив и любезен, как бывают вежливы и любезны только москвичи – когда это им нужно. В иных ситуациях человечество для них, как известно, не существует, тем паче – провинциальное российское человечество.
Однако сейчас Виталий показался Тине совсем другим. Он улыбался, да, – но улыбка то и дело сползала с его уст. Он спрашивал о здоровье, о настроении, о делах – но явно не слышал ее ответов. Он мялся, поглядывая в ту сторону, откуда должен был появиться наконец хоть какой-нибудь транспорт, но Тина ощущала, что Виталию до смерти хочется оказаться как можно дальше отсюда вообще – и от нее конкретно. Хорошо бы и вовсе в другом городе. И нетрудно догадаться, в каком именно…
– О, мой троллейбус! – с облегчением воскликнула Тина. – А вы едете?
Виталий с удивлением уставился на подошедший троллейбус, а потом схватил Тину за руку как раз в ту минуту, когда она уже сделала движение, готовая врезаться в людской водоворот, закипевший у троллейбусных дверей.
– Погодите-ка, Тина, – негромко сказал Виталий. – Надо поговорить.
– Да вы что, я же опаздываю! – вскричала она возмущенно, но тут же осеклась.
Что-то случилось. Что-то плохое. Он пришел не просто так.
Близко взглянула ему в глаза.
– Ну что? – спросила глухо.
…Потом, вспоминая, она дивилась своим мыслям. Была уверена: Виталий пришел сообщить, что Валентин не вернется. И сколько возможных причин этого невозвращения промелькнуло в голове, начиная от роковой любви с первого взгляда к хорошенькой парижанке до вдруг обнаружившегося семейства, состоящего из жены, тещи и семерых детей, орущих по лавкам. Сколько причин, кроме истинной!
– Давайте отойдем, – пробормотал Виталий, не отпуская ее руки и силой увлекая в тупичок возле служебного входа в Оперный театр, рядом с остановкой.
Он что, боится, что она устроит истерику или хлопнется в обморок?
– Я даже не знаю, как вам сказать, – бормотал Виталий, пряча глаза.
– Да не тяните кота за хвост! – выкрикнула Тина в сильнейшем приступе раздражения. – Валентин что – погиб?
Она сама не знала, почему выпалила это. Тут же ужаснулась своим словам, но еще сильнее испугалась, поймав промельк изумления – и в то же время облегчения в глазах Виталия. Итак, она сама произнесла то, что не решался выговорить он!
– Сердце – вещун, – пробормотал Виталий. – Как ты почувствовала… невероятно!
– Не может быть, этого не может быть, – бестолково залопотала Тина, отчаянно желая забрать назад свои слова, проклиная себя за то, что произнесла их. Как будто что-то на свете могло теперь измениться!
– Тина, прости, я понимаю, как тебе сейчас ужасно! – покаянно бормотал Виталий. – Я никак не мог заставить себя прийти, сказать… Да, он умер, погиб!
У Виталия был такой несчастный вид, что Тине вдруг стало жаль его. Ну он-то за что мучается? Пусть идет… она уж как-нибудь сама… теперь… Но ведь она не верит, не верит ему! Этого не может быть!..
А зачем Виталию врать?
– Эта ужасная авария, – тихо вымолвил он, пряча глаза. – Может быть, ты видела в «Вестях»? Да ее по всем программам показывали. Он был в одной из тех машин, которые рвались, как… как связка гранат!
Взглянул в ее помертвевшее лицо, спохватился, забормотал неловко:
– Валентин как раз ехал домой, в смысле, в аэропорт, он уже собирался возвращаться…
Тина прижала ладони к щекам. Значит, одно из тех прикрытых пластиковыми покрывалами тел, лежащих на обочине, – и был Валентин?! Или нет, нет… машина взорвалась… значит, он был одним из тех обгорелых, утративших подобие человеческое, кошмарных трупов, которые полицейские пытались извлечь из покореженных останков автомобилей?
Картина встала перед глазами так пугающе четко, что по вискам пополз холодный пот. Едва шевеля рукой, Тина вытирала лицо мгновенно промокшим комочком носового платка.
Виталий топтался рядом, шумно дышал, пытаясь ее поддержать, а Тина машинально отталкивала его руку.
– Уйди, уйди… – бормотала с глухой, необъяснимой ненавистью. – Уйди, я так и знала! Я все это своими глазами видела.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17