И глаза заболят, так что придется достать из сумки очки, надеваемые только в самых критических случаях. Ну почему бланки налоговых деклараций во Франции печатают таким мелким шрифтом? И, такое впечатление, он с каждым годом становится все мельче!
А кстати… Почему Арман так странно смотрел на Фанни? Что его развеселило, интересно знать?
И почему у нее такое странное чувство, будто ей что-то нужно было спросить у Романа? Что-то бесконечно важное, а она не успела…
Да что там могло быть уж такого важного? Разве ей не наплевать на этого русского?
Наверное, да. Наплевать. А как же иначе?! И вообще, она его больше никогда не увидит.
Или увидит?
* * *
Итак, семья покойного Константинова…
Валерий Сергеевич был дважды женат и имел от первого брака сына. Мать этого сына, бывшая жена Константинова, Галина Ивановна, работала медицинской сестрой в психиатрической лечебнице на улице Ульянова в Нижнем Новгороде. Двадцатипятилетний сын Роман был тренером по аэробике и танцам в спортивном клубе «Латина». С этой семьей Константинов прожил восемнадцать лет, потом с женой развелся и сошелся с Эммой Петровной Шестаковой, преподавательницей французского языка на подготовительном факультете Лингвистического университета.
Против обывательских ожиданий, Эмма Петровна вовсе не принадлежала к когорте юных красоток, при виде которых общеизвестный бес тычет под ребро не слишком-то молодого мужчину и вводит его во грех, заставляя бросать старую жену ради новой. Она была всего на два года младше первой жены Константинова и на три – его самого. Впрочем, Константинову, видимо, не хотелось обременять себя новыми формальностями, да и Эмма Петровна не слишком мечтала о печати в паспорте, поэтому жили они в гражданском браке. Между прочим, маленькая деталь: раньше Эмма Петровна была дружна с Галиной Ивановной, и, таким образом, получалось, что она увела мужа у своей подруги. Что характерно, их отношений это не больно-то испортило, они подолгу болтали по телефону, а иногда даже ходили вдвоем в театры, или в кино, или на какие-нибудь вернисажи, которые Эмма Петровна обожала. Кроме того, она была дама спортивная, за собой очень следила и даже делала попытки заставить Галину бегать по утрам, записаться в тренажерный зал, ходить на аэробику (сын-то преподаватель, вроде бы сам бог велел!), на шейпинг или, наконец, на восточные танцы, сейчас такие модные и для женского здоровья, говорят, очень полезные. Сама Эмма успевала и там и сям, однако Галина Ивановна не относилась к числу тех несчастных женщин, духовный возраст которых резко отстает от физического, а потому предпочитала спокойно, тихо, мирно, естественно увядать, а не носиться в семь утра по Откосу над Волгой в погоне за неуклонно убегающей молодостью и не хотела трясти животиком (тем паче что животик у нее был довольно-таки внушительный, не то что у стройной, подтянутой, тренированной Эммы!), изображая какую-нибудь там перезрелую красу гарема. Ну что ж, может, оно и верно, потому что блажен, кто смолоду был молод… А впрочем – каждому свое!
Роман Константинов хорошо относился к мачехе, отца уходом из семьи не попрекал и, по всему, уважал его право на личную жизнь и даже на любовь. В конце-то концов, ведь сошелся Валерий Сергеевич с Эммой по внезапно вспыхнувшей обоюдной любви! Правда, любовь со временем подостыла, брак их, пусть и гражданский, оказался не слишком крепок: пожив сначала вместе, на квартире у Эммы, Константинов и Шестакова за полгода до его смерти решили разъехаться и жить врозь, хоть и продолжали видеться. Однако и в первую семью Валерий Сергеевич не вернулся. Он купил себе жилье в том же доме, где была квартира Шестаковой (это как раз на углу Республиканской и Ижорской, совсем рядом с военным госпиталем и областной военной прокуратурой, напротив популярного магазинчика «Перекресток» с одной стороны и парикмахерской «Чародейка» с другой), и поселился там. Причем расстались Константинов и Шестакова не потому, что крепко поссорились: просто, по словам Эммы Петровны, они сошлись уже слишком взрослыми, пожившими людьми, каждый «с набором своих причуд» (ее собственные слова, зафиксированные в протоколе следствия), а потому поняли, что мирно сосуществовать эти самые причуды вряд ли смогут. И чтобы не доводить дело до войны, жили теперь врозь, встречаясь лишь для приятностей взаимной любви.
Константинов был человек зажиточный, хотя и не бог весть какой богатый: он имел небольшую книготорговую фирму, которая пробавлялась также продажей компакт-дисков – преимущественно левака, само собой, но это к нашей истории отношения не имеет. А впрочем, у Константинова вполне могли бы возникнуть трения с налоговиками, если бы у кого-то из них возникло элементарное желание сопоставить доходы от официально декларируемой деятельности фирмы с расходами ее владельца. Все-таки трехкомнатную квартиру в центре Нижнего за гроши не купишь. Да и обставить ее антикварной мебелью не слишком дешево стоит. Константинов же был любителем антиквариата и завсегдатаем немногочисленных салонов Нижнего Новгорода, но чаще езживал в Москву, откуда привозил разные предметы старины. В очередной такой вояж он и собрался в роковой для него вечер 31 января.
Эмма Петровна бывшего мужа (или сожителя, выражаясь языком милицейского протокола) не провожала: подхватила грипп и лежала в постели. Она и с дознавателем-то разговаривала, еле живая от температуры и нервного потрясения. Вообще на людей, окружавших Константинова, ныне покойного, случившееся с ним несчастье набросило странную, трагическую тень… Про Эмму Петровну уже сказано.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17