молодая дама в одной сорочке осторожно входит в воду, раздвигая большие белые лилии, а из зарослей камыша к ней тянется полуодетый юноша с выражением неприкрытой страсти на лице.
Елизавета так загляделась, что даже не заметила, как тяжелые портьеры раздвинулись, и в комнату вступила высокая фигура в черном балахоне с капюшоном, закрывающим лицо.
Елизавета тихо вскрикнула. Ощущение, что она и впрямь воротилась в Италию, пронзило ее. Что-то бесконечно знакомое, незабываемое, пугающее было в неторопливых и в то же время точных движениях этой фигуры.
– Buon giorno, signora! – произнес незнакомец с полупоклоном – и Елизавета уже не удивилась, услышав итальянскую речь. Да и голос этот... Она узнала его сразу, будто слышала только вчера, хотя миновало больше трех лет с того вечера, когда среди мрачных развалин у входа в катакомбы Св. Присциллы он произнес с едва уловимым ехидством: «Не сомневаюсь в успехе ваших маневров, дражайший де Сейгаль. Но я должен удостовериться, что сия дама – именно та, о ком мы говорим». И еще – чуть позже, выхватив шпагу и направив ее на Лизоньку: «Вам придется следовать за нами, ваше высочество. В противном случае вы будете убиты!»
Это был голос Араторна.
* * *
– Esse una sorpresa! – пробормотала Елизавета. – Una brulla sorpresa. Неприятный сюрприз! – уточнила она и только тут поняла, что говорит по-итальянски.
– Ну что вы, синьора! – воскликнул Араторн. – Как можно! Для меня, сознаюсь, наша встреча – подарок судьбы!
Подарок судьбы?! Елизавета с удовольствием добавила бы пару оплеух к этому подарку, но, поняв по ехидному смешку, что Араторн тешится ее гневом самым беззастенчивым образом, постаралась овладеть собой. Как ни странно, несмотря на свое изумление и негодование, она с первого слова почувствовала себя с Араторном как со старым знакомым – пусть и пугающим, пусть негодяем, но знакомым. Она словно бы смутно ощущала, что ей, женщине, легче будет поладить с болтливым венценосцем, чем с такой грубой и тупой силою, какой являлся недалекий Кравчук. Даже палача можно разжалобить или перехитрить, а поди-ка перехитри грозу или потоп! К тому же вести осторожно-насмешливый разговор со светским человеком приятнее, чем выслушивать угрозы начальника тюрьмы.
Но зачем Араторн здесь? Как он сюда попал?
– Если не ошибаюсь, – продолжал Араторн с тою же насмешливостью в голосе, – в последний раз мы с вами встречались, когда вы пытались выдать себя за греческую княгиню, которая в действительности была наследницей русского трона?
– Но вы меня сами принудили притвориться ею, – повела плечом Елизавета. – А кстати, как вам удалось спастись тогда из катакомб? Я думала, вы сгорели! – В голосе ее прозвучало явное сожаление.
– Едва ушли, – покачал капюшоном Араторн. – Не странно ли это совпадение: второй раз наши с вами встречи происходят в подземелье или вблизи него?
Елизавета не сразу поняла, о чем речь.
– Откуда вы знаете, что я была в том подвале?
– Можете называть меня мессиром, – проговорил Араторн, и тихое самодовольство в его голосе многое открыло Елизавете.
– О-го... – протянула она. – Так вы унаследовали пост этого, как его... мессира Бетора? Похоже, вам есть за что меня благодарить! – Вы, как и в прошлый раз, очень прямолинейны, – промурлыкал Араторн. – И необычайно догадливы! Да, я благодарен вам. И не я один. Вы избавили Орден от такого ретрограда, такого тупицы... Впрочем, о мертвых aut bene, aut nihil!
В его голосе наконец-то зазвучало искреннее, живое чувство, и Елизавета поняла, что Орден только кажется неким несокрушимым монолитом, а на самом деле венценосцы находятся друг с другом в соперничестве, иногда глухом, а иногда переходящем в открытую борьбу. То есть в монолите можно отыскать гибельную трещинку?..
– Да, – невинно кивнула она, – очевидно, именно из благодарности вы пытались убить меня сперва в Риме, а потом в Петропавловской крепости?
– Это какой-то апокриф, синьора, – возразил Араторн. – В Риме за вами охотился только Джудиче. Он был опьянен злобою. В мести, как в шахматах, каждая сторона делает свой ход по очереди – это и был ход Джудиче после того, как всех нас едва не изжарили живьем – не без вашего участия, как я понимаю. Но, вразумленный мною, он не причинил бы вам вреда в Санкт-Петербурге. Ему предписывалось похитить вас из крепости и доставить в указанное место. Однако силы противника оказались слишком велики, к тому же след ваш был так надежно сокрыт тою, которая теперь держит в кулаке Россию, что мы почти отчаялись разыскать вас.
– Но как же вам это удалось?
– Это был перст божий, уверяю вас. Княгиня Дашкова, бывшая прежде ближайшей подругою императрицы, теперь с нею разошлась. Путешествуя по Европе и будучи в Париже, она оказалась в одном знакомом мне доме. Зашла беседа о самозванцах, которых во все века множество крутилось вокруг русского престола. И княгиня, движимая неприязнью к бывшей подруге, обмолвилась о незавидной участи некоей молодой дамы, прибывшей из Италии, которую императрица обезвредила так, как это может сделать только женщина: обвенчав в тюремной часовне с негодяем и ничтожеством. Подробностей добиться не удалось, однако по этой зацепке наши люди в Санкт-Петербурге смогли отыскать доступ к церковным записям. Мы, конечно, еще сомневались, ибо не знали, куда отбыл ваш супруг, однако вскоре до нас дошло сообщение одной нашей адептки из Нижнего Новгорода...
– Господи, – прошептала Елизавета, – значит, мне не померещился знак венца на стенах сгоревших церквей?
Араторн кивнул.
– И туда вы доползли!..
– И туда. И сюда, как видите, – он обвел рукою комнату. – Кстати, это мои покои.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110