Судя по истошным «Бог ме!» , которые испускали то женщины, то их гонитель, все они были сербы, а потому происходящее казалось уж вовсе непонятным. Пока путешественники таились за кустами орешника, пребывая в состоянии полнейшего недоумения, молодой серб наконец загнал своих жертв в реку, принуждая их зайти по самую шейку, причем одна, бывшая ростом пониже подруг, уже пускала пузыри, с трудом вырываясь на поверхность. Но серб был неумолим!
Больше Алексей не мог выдержать зрелища этого издевательства над беззащитными.
Будь у него пистолет, он снял бы мучителя одним выстрелом! Но пистолета не было – пришлось действовать иначе.
– Стой! – вскричал он, выскакивая из своего укрытия и громадными прыжками пускаясь вниз по камням: одному богу ведомо, как не переломал себе ноги! – Отпусти их, мерзавец, душа с тебя вон! Бог те убийо! – Это было единственное сербское ругательство, которое он знал.
Он вбежал в воду и выволок на берег серба, который просто не смог противиться Алексею: того и так силушкою бог не обидел, а в ярости она утроилась, поэтому он заодно вытащил из воды и беспомощных жертв. Подоспевшие Миленко с Юхримом и Петриком принялись развязывать испуганных до онемения женщин, а Алексей сцепился с незнакомцем, осыпая его ударами и поливая отборной бранью по-русски, по-украински, и даже французское «merde» очень кстати пришло на память.
– Довольно шуметь! – наконец закричал Миленко и перехватил руку Алексея, который уже раскровенил все лицо незнакомца.
Петрик и Юхрим с трудом удерживали товарища, а Миленко ввязался в яростную перепалку с сербом, из которой Алексей, еще плохо понимавший на этом языке, мало что уяснил, но он был поражен, когда Миленко вдруг бессильно рухнул на траву и залился таким заразительным хохотом, что Петрик с Юхримом тоже заулыбались. На заплаканные женские лица взошли невольные улыбки, и даже избитый обидчик растянул окровавленные губы в болезненном подобии усмешки. Только Алексей не был расположен смеяться.
– Ты знаешь, что он говорит?! – наконец-то успокоился Миленко. – Он говорит, что одна из этих женщин – ведьма, и он хотел выведать, которая!
– Как так? – недоверчиво поднял брови Алексей – и сморщился от боли, потому что серб так ударил его головой, что рассек бровь, и каждое движение было мучительным.
– Если человеку связать руки и ноги, он непременно потонет, а ведьме черт поможет – и она всплывет, – пояснил Миленко.
Алексей уставился на него во все глаза.
– Ты шутишь?!
– Ничуть. Видишь ли, кто-то из жителей села, в котором ночевал отряд Георгия, навел на них оттоманцев. Насилу ушли! И вот этот дурень вбил себе в голову, что только по ведьмину наущению османы могли появиться так бесшумно, ударить так внезапно... А про этих трех молодок ходят слухи нехорошие, вот он и решил выведать, которая виновна.
– Но ведь две невинные должны были потонуть! – воскликнул Алексей, а незнакомец лишь плечом повел:
– Вероватно!
От всей этой глупости Алексей как-то вдруг обессилел и утратил желание драться.
– Это ты – Георгий? – хмуро спросил он незнакомца и был немало изумлен, когда тот вдруг оглушительно захохотал:
– Нет! Меня зовут Арсений, я гайдук Георгия. А Георгий – то наш вожак.
О, я бы желал быть столь умен и храбр, как Георгий, столь известен. Мы ходили с ним в Печскую патриархию , даже и там его имя всем ведомо. Как же ты его не знаешь? – спросил он вдруг подозрительно. – Есте ли ты сербин?
– Нет, – усмехнулся Алексей. – Я из Русии.
Арсений так побледнел, что сделался одного цвета со своей кошулей .
– Ты е москов?! – возопил он с таким ужасом в голосе, что Алексей даже отшатнулся, а смешливый Петрик расхохотался.
– Во-во, – подлил масла в огонь Юхрим. – Кацап вин!
– Знаешь, как говорят османы? – испуганно частил Арсений. – «Все гяуры злы, но самый злой гяур – москов».
– А ты что – осман? Или потурчился? – вмешался Миленко.
– Не, – отчаянно замотал головой Арсений. – Я е сербин. Я е риштянин!
– Так что ты боишься москова? Я ведь тоже риштянин, – сказал Алексей, но глаза Арсения по-прежнему туманились от страха.
– Как же не бояться москова?! Своему врагу я желаю, чтобы отец и мать его попались в руки ста московов! Как же мне не бояться тебя? Вон у тебя какие кулачищи! – Он опасливо потрогал заплывший, сине-багровый глаз свой. – Ты мне едва горло не перервал, словно вук!
– Ох, и глуп же ты, братец... – сокрушенно пробормотал Миленко, но Арсений его не услышал, воодушевленный какой-то новой мыслью. Он даже не заметил, что освобожденные женщины, забыв поблагодарить своих спасителей, опрометью кинулись к извилистой горной тропинке, вскарабкались по ней и исчезли в лесу.
– А знаешь ли?.. – обернулся Арсений к Алексею и вдруг улыбнулся так широко, добродушно, по-детски светло, что вся злость на него у Алексея растаяла и он не смог не улыбнуться в ответ. – Знаешь ли? Говорят, наш Георгий такожде москов. Но я в это не верю, ибо он добр, а не зол. Но говорят... Не хочешь ли ты пойти и познакомиться с Георгием, а потом скажешь мне, москов он или нет?
Приглашение, хоть и забавное, пришлось очень кстати. Алексею и самому не терпелось познакомиться с загадочным Георгием. Он вопросительно оглянулся на товарищей, увидал согласие в их глазах – и проворно начал взбираться на гору, где под деревом были привязаны лошади.
* * *
Со времен Петра I Сербия видела в России свою защитницу и покровительницу. В пору русско-турецкой войны 1711 года, поражение турок в которой могло освободить балканские народы, тридцать тысяч бойцов, герцеговинцев и черногорцев под командованием серба Михаила Милорадовича подготавливали диверсии и отвлекали турецкие войска, чтобы их не направляли на русский фронт.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110