Все детство Чердынцева-младшего было омрачено затверживанием различных continuons и попыткой различить простое прошедшее время от прошедшего совершенного. Вдобавок учитель у него был один на двоих с дочерью недавно погибших соседей, Бахметевых, — Мариною и хоть Олегу до сих пор не удавалось повидать сию девицу (опекуны, по слухам, держали ее в черном теле, единственно не щадя деньги на образование, что было условием завещания), он заочно ненавидел ее. Ведь мистер Керк все уши Олегу прожужжал о том, какие необыкновенные способности к языкам у miss Bahmeteff.., в отличие, понятно, от mister'a Tcherdyntzeff… «I'm sorry, sir!» <Мисс Бахметев.., мистер Чердынцев… Прошу прощения, сэр!>. Склонный к философствованию, Олег вырос в убеждении, что не зря русских считают за границею дикарями: мы заслуживаем этого мнения тем глупым упорством, с каким полагаем основы воспитания в безупречном произношении во французском языке и количестве затверженных английских слов.., и это вместо того, чтобы покорить весь мир и заставить немцев, англичан, французов и прочих говорить только по-русски!
За детские свои невзгоды и хотелось Олегу наградить новообретенного родственничка оплеухою преизрядною, однако.., однако обошелся бы такой тумак, пожалуй, себе дороже: ведь последние три года, минувшие после смерти родителей, Десмонд Маккол не на печи бока пролеживал, а воевал! Новым лордом сделался по закону его старший брат (не родной, а сводный, от первого отцовского супружества, ибо лорд Джордж был уже вдовцом, когда присватался к прекрасной Елене) — Алистер Маккол, унаследовав в качестве майората семейное достояние в виде замка и прилегающих земель. А Десмонд тогда же отправился в Россию, чтобы войти в матушкино наследство. Ее приданым было нижегородское имение близ Воротынца, в чудных, привольных местах, находившееся все эти годы на попечении беззаветно любящего сестру графа Чердынцева. Однако в Лондоне Десмонд случайно познакомился с участниками «Лиги Красного цветка» — и прочно забыл обо всем на свете, кроме спасения французских аристократов от кровавого революционного террора. Теперь жизнь его протекала между Англией и Францией в беспрестанном риске и опасностях. Конечной же целью усилий было спасение королевы. Но заговор — последняя, отчаянная, беспримерно отважная попытка! — по чистой случайности провалился, и Мария-Антуанетта взошла на эшафот. «Лига Красного цветка» всецело предалась новой идее: похищению дофина и отправке его в Англию. Сие было с блеском исполнено… Однако случилось непредвиденное: человек, сопровождавший одиннадцатилетнего Людовика XVII в Лондон, где ему предстояло найти приют при английском королевском дворе, бесследно исчез. Умер ли он от внезапно приключившейся болезни, утонул еще на переправе через Ла-Манш, был убит разбойниками, коих немало в ту пору шлялось по дорогам Англии? — бог весть.., однако он пропал, а вместе с ним — царственный ребенок, и угадать судьбу короля Франции, обессиленного, беспомощного, почти впавшего в безумие после заточения в Тампле, теперь не представлялось возможным. После этого «Лига Красного цветка» распалась: соучастники были обескуражены мрачной обреченностью всех своих усилий. Десмонд убивался даже более прочих: ведь он был среди тех, кто устраивал похищение юного короля из Тампля, и были мгновения, когда жизнь его висела на волоске. И вот все оказалось впустую!..
Тех, кто похитил царственного узника, искали так, как никого и никогда не искали. Революционная Франция ощетинилась злобою. Каждого подозреваемого хватали и волокли на допрос к Фукье-Тренвилю, откуда было два пути: на гильотину сразу или на гильотину через Тампль (либо Консьержери). Десмонд с радостью подставил бы голову под топор, воодушевленный тем, что спас монархию во Франции. Но погибнуть без всякого прока?.. Его товарищи искали спасения в Швейцарии, Германии, пытались укрыться в Англии. Десмонд направился в Россию, по пути постепенно избавляясь от привычки настороженно вслушиваться и оглядываться, а также от атрибутов санкюлота и приобретая облик нормального, цивилизованного англичанина. Этот облик и вызывал в Олеге Чердынцеве непрестанное желание хохотать.., которое со временем прошло.
Он узнал историю Десмонда — конечно, не сразу, — а вместе с этим узнал и самого Десмонда. И многие прежние его предубеждения сначала поколебались, а потом и вовсе рухнули. Олег считал всех англичан гордыми и кичливыми, но среди баснословно богатых Чердынцевых Десмонд выглядел бедным родственником. Знающие этот народ люди говорили, что англичане много пьют, ведь их холодная кровь имеет нужду в разгорячении. И впрямь — девизом Десмонда было: «Drink deep ortaste not!» — «Пей много или не пей ни капли!», однако увидеть его под столом Олегу так и не удалось. А что сентябрем кузен смотрит.., удивляться нечего — ведь в Англии непрестанные туманы, редко-редко проглянет солнце, а без него худо жить на свете. Вдобавок, если жизнь столько раз подвергалась опасности, если рухнуло все, ради чего ты рисковал… Тем более Десмонд не раз и не два доказал своему русскому брату, что военная доблесть и юношеский разгул зачастую идут рука об руку. По счастью, утомленный жизнью Чайльд Гарольд еще не добрался до границ Российской империи вместе со своим высокородным лордом-родителем — поскольку не был еще написан, — и высокомерная пресыщенность не стала мировой модою. Десмонд с таким же пылом предавался удовольствиям жизни, с каким участвовал в делах лиги.
Удальство и разгул тогда почитались достоинствами;
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21