Я так голоден, что у меня дрожат ноги.
Попытка обернуть все в шутку кончилась неудачей. Лоретта приросла к месту, не сводя взгляда с Эми, а Эми с каждой секундой краснела все больше. Охотник же, вместо того чтобы смотреть на нее, обратил свои темно-голубые глаза на Свифта, вопросительно подняв брови. Когда их глаза встретились, губы Охотника искривила понимающая улыбка. Он взглянул на Эми.
— Эми, дорогая, что-нибудь случилось? — спросила Лоретта.
Глаза у Эми, еще более голубые на пылающем лице, казалось, стали больше, чем тарелки для пирога, стоявшие на столе. Свифт чуть не застонал.
— Н-нет, ничего, — пискнула она, что явно было самой большой ложью, которую ей приходилось произносить в жизни. — П-почему ты спрашиваешь?
Лоретта бросила взгляд на Охотника. Эми умоляюще посмотрела на Свифта. К своему ужасу, он почувствовал, как у него тоже начинает гореть шея, а потом жар охватил и лицо. Черт его побери, если он не краснел. Он откашлялся и провел рукой по волосам, такой смущенный, как будто его только что застали с Эми в стогу сена. Охотник, улыбаясь во весь рот, наконец обратил свое внимание на пирог и взял в руки лопаточку.
— Ну что же, если ничего не случилось, давайте приступим, — сказал он, бросив еще один понимающий взгляд, на Свифта.
Эми сняла шаль и повесила ее на вешалку. Подойдя к столу, она вытерла руки о свои юбки, выглядя такой виноватой, что любой дурак понял бы, почему. Голубые глаза Лоретты скользнули с кузины на Свифта. И тут как будто бы на дом напала какая-то зараза. Лоретта тоже стала стремительно краснеть. Только Охотник, казалось, не был подвержен этой болезни. Все еще ухмыляясь, он разложил по тарелкам четыре куска пирога и махнул рукой, приглашая всех к столу.
Все немедленно набили себе рты. Свифт что-то одобрительно промычал и откусил второй кусок.
Лоретта, явно недовольная, что никто не ведет за столом светской беседы, подняла взгляд от своей тарелки.
— Как испеклись те яблоки, что я тебе давала?
Свифт, как раз поглощавший очередной кусок пирога, подавился им. Все, включая Эми, повернули к нему головы, следя за тем, как он старается вздохнуть. Наконец, проглотив проклятый кусок и запив его глотком горячего кофе, он с трудом выдавил из себя:
— Прошу прощения.
Эми начала краснеть. Улыбка Охотника стала еще шире. Лоретта выглядела окончательно запутавшейся. Охотник встретился со Свифтом взглядами.
— Ну и как, ты выживешь после этого пирога?
— Дело не в лореттином пироге. — Свифт сделал еще глоток кофе. — Со мной все уже в порядке. Просто попало не в то горло.
Эми склонилась к тарелке и набросилась на ягоды, как будто объявила им войну. Охотник кашлянул.
— Мы со Свифтом по пути домой заходили проведать Питера, Эми.
Она оторвала взгляд от тарелки, глаза у нее потемнели, краска постепенно сходила с лица.
— Да? Ну и как он?
— Прекрасно. Я думаю, небольшая беседа Свифта с Эйбом пошла тому на пользу. Во всяком случае, придя вчера домой, он не стал устраивать скандал, как это случалось в былые времена.
— Мать Питера держит мальчике в постели?
— И хлопочет вокруг него, как курица, — добавил Охотник. Встретившись взглядом с Эми, он спросил: — Почему ты никогда не приходила ко мне с проблемами Питера? Я думал, что Эйб срывался только один раз, после которого жена засадила его в кутузку. Я и понятия не имел, что у него вошло в привычку напиваться и скандалить дома.
Эми почувствовала, что у нее опять начинают гореть щеки.
— Я…
Взгляд Охотника не оставлял ей никакой возможности оправдаться. Она пожала плечами.
— Если бы я пришла к тебе, ты стал бы требовать отчета у Эйба, а я боялась, что у тебя могут быть неприятности.
Охотник досадливо покачал головой.
— Хорошо, что у Индиго больше веры в мое благоразумие. Мужчина, который любит подраться, — это одно дело. А Эйб Крентон уже далеко переступил эту черту. И не в обычаях нашего народа отворачиваться, когда мужчина плохо обращается со своей женой и домочадцами. Ты это знаешь, Эми.
Эми сотни раз прежде наблюдала, как Охотник устраивает мягкие разносы своим детям, но никогда еще сама не становилась их объектом. Стоило ему остановить свои сверкающие глаза на Индиго или Чейзе, как те прирастали к месту, и ему не надо было даже повышать голос. Ее частенько занимало, как это ему удается. Теперь она знала. Охотник подчинял себе взглядом, который пронизывал насквозь, и, казалось, видел все.
— Я хотела как лучше, — слабо проговорила она. Его взгляд не отпускал ее и красноречиво говорил все без всяких слов.
— Если это случится опять, я приду к тебе, — пообещала Эми.
Взгляд Охотника переместился на Свифта.
— Если Эйб опять начнет свои выкрутасы, обращайся к мужу. Это его сильная рука защитила вчера Алису Крентон и ее детей.
Назвав Свифта ее мужем, Охотник дал ясно понять, что ему прекрасно известно, что произошло между нею и Свифтом прошлой ночью. Но, прежде чем Эми смогла как-то на это отреагировать, он потянулся и взял ее за руку. Почти так же отец О’Трэди касался ее лба, давая ей отпущение грехов. Чувство умиротворения разлилось по ней, теплое и успокаивающее.
На какое-то мгновение у Эми возникло чувство горького сожаления, что все так случилось в ее жизни. Как бы ей хотелось, чтобы она так и росла с команчами, чтобы ее воспитывал не Генри Мастере, а отец Охотника, Много Лошадей. Она купалась бы в любви, а если бы ее наказывали, то не кулаками или хлыстом, а с добротой и пониманием.
В отличие от Эми, дети Лоретты не знали страха; они росли дикими и свободными, высоко и гордо держали головы. Несмотря на свой мягкий нрав, Охотнику удавалось твердо править своим домом, взращивая в детях все те качества, которые он считал важными, — преданность, честность, гордость и храбрость.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123