Но если случалось— да, я снимал с себя всю одежду и предпочитал постель.
— Это кажется мне довольно странным.
— Ну, скоро ты поймешь.
— Я просто не понимаю, как это можно делагь в постели голым и не терять при этом чувства собственного достоинства…
— Достоинства? — переспросил он с недоумением.
— Ну, я имею в виду приличие, пристойное поведение…
Он с трудом сдерживал смех.
— Я знаю, что значит это слово, но не думаю, что дело в моем неведении…
— Вероятно, в моем?
Он наклонился и поцеловал ее в кончик носа.
— Любимая, доверься мне, ладно? Я буду вести себя так вежливо, как только это возможно. Твое достоинство остается незадетым.
Кэйт слегка успокоилась.
— Ну, слава Богу! Не то что я не, хочу тебя, но просто немного встревожена.
— Предоставь мне беспокоиться за двоих, ладно?
— Ладно! Когда они подошли к крыльцу, Кэйт вновь замедлила шаг и повернулась к нему.
— Только одна просьба…
Продолжая обнимать ее, он взглянул на нее. В глазах его плясали веселые чертики.
— В чем дело?
— Я все думаю о том, что ты хочешь совсем раздеться… Поскольку это наша первая настоящая ночь, может, ты не будешь на этом настаивать?
Он шутливо ответил:
— Ну, если это так тревожит тебя, я не стану совсем раздеваться.
Она почувствовала, что за этим скрывается какая-то шутка, и не вполне поверила ему.
— Правда не будешь?
— Нет! — Он подхватил ее на руки и понес в дом. Пройдя пару шагов, он добавил:
— Я останусь в носках!
ГЛАВА 20
К ее удивлению, Зак открыл обе двери — в дом и в комнату, — не спуская ее с рук. Запертая с ним в полумраке второй спальни, Кэйт чувствовала себя, как щепка в море, плывущая по воле ветра и волн. Его тело было напряжено от желания. Сердце Зака сильно стучало, он отрывисто дышал. Все это явно было тем, что он с волнением предвкушал, и, очевидно, не хотел мешкать.
Он бережно поставил ее на ноги. И все же Кэйт не могла преодолеть охватившую ее робость. Едва она услышала, как щелкнул дверной замок, нервы ее затрепетали. Она прижала ладони к бедрам и бросила взгляд на постель. Зак подошел к окну и отдернул шторы. Комнату залил свет полной луны. Кэйт стала торопливо расстегивать свой жакетик.
— Знаешь, Зак, я не подумала об этом, но здесь нет моего ночного халата… — Она двинулась к двери. — Я поднимусь наверх и переоденусь. Это всего лишь мгновение…
— И думать не смей! — сказал он со смешком. — Ты разбудишь Мэнди.
Мягко ступая по плетеному коврику, он двинулся к ней. В лице его появилась непреклонность. Глаза Кэйт привыкли к темноте, и в свете луны она хорошо видела его лицо. Она понимала, что и он видит ее так же отчетливо. Ей ясно представилось, что он увидит, если она не наденет халата.
— Я пойду тихо, как мышка, — пролепетала она, — но мне нужно надеть халат.
Он приблизился и положил свои теплые руки ей на шею.
— Ты боишься простудить горлышко?
— При чем тут горлышко? — отозвалась она. Он провел пальцем по изгибам ее рта.
— Должно быть, халат нужен для того, чтобы согреть твою шейку.
Она взяла его руки.
— Как это так?
Он наклонился и поцеловал ее в щеку.
— Ты закрываешься, когда я хочу любить тебя, — шепотом сказал он. — Ты застегиваешь халат под самым подбородком. Вот как!
С легким смешком она возразила:
— Зак, ты слишком предусмотрителен! — Она попыталась двинуться. — Я сбегаю за ним.
Он держал ее руками за плечи.
— Ты не пойдешь никуда!
— Никуда?
— Нет, мэм, вы не пойдете. — Ласково и нежно он гладил ее напряженные мышцы. — Расслабься. Об этом халате ты не пожалеешь, я тебе обещаю.
— Не пожалею?
— Нет, мэм!
— А почему ты вдруг стал обращаться ко мне на «вы»?
— Я же обещал тебе, что буду вежлив, — сказал он, расплываясь в улыбке.
Кэйт закрыла глаза.
— Пожалуйста, не смейся надо мной. Он поймал губами мочку ее уха.
— Кэти, любовь моя, я поддразниваю тебя. Очень трудно от этого удержаться. Не надо нервничать.
Она положила ладони на его грудь. Жар его тела, казалось, обжигал ее ладони.
— Ну, хорошо… Я думаю, действительно не надо.
— Ты думаешь, Бог, сотворив наши тела, потратил столько фантазии и изобретательности, чтобы мы занимались этим так же скучно и мерзко, как Джозеф? — Его дыхание касалось ее волос и возбуждало Кэйт. — Или ты полагаешь, что Господь придумал это в качестве тяжкого испытания для женщин?
— Бог — мужчина. Он фыркнул.
— Возможно. А может, и нет. Пройдя через это вместе со мной, ты усомнишься в этом. — Он посмотрел ей в глаза. — Скажи честно: тебе страшно? Если мы еще ничего не достигли, состоя в браке, то по крайней мере стали друзьями. Между нами не должно быть никаких тайн. Даже если я не прогоню полностью твои тревоги, мы по крайней мере все обсудим. И это поможет.
Кэйт ощущала неловкость оттого, что он так глубоко проникает в ее мысли. Она с трудом проглотила комок в горле.
— Я не хочу обсуждать Джозефа.
— Иногда нельзя выбросить вещи из головы, не поговорив о них. Вспомни, какую суматоху я поднял из-за моих шрамов. Если бы я заговорил о них неделю назад, мы избежали бы многих ненужных объяснений и волнений сегодня.
Она чувствовала на своем лице его взгляд, упорный и настойчивый.
— Я не могу! — прошептала она. — Не проси меня говорить об этом. Мне даже думать об этом так унизительно, что…
Он погрозил ей пальцем и, опустив голову, прижался к ее лицу. Тишина воцарилась в спальне, и Кэйт поняла, что Зак больше не будет говорить с ней о прошлом. Кэйт почувствовала себя виноватой. Ведь он хотел, чтобы между ними не было тайн! И она понимала почему.
Закрыв глаза, она с трудом произнесла:
— Но если это действительно так важно для тебя, тогда я..
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101