Надеюсь оказаться хорошим учителем.
Мыльные пузырьки сверкали в солнечном свете, покрывая пальцы Кэйт. Они напоминали ей искорки в глазах Зака. Она подняла руки к окну и посмотрела на них, любуясь радужными оттенками пены. Почему такое же она видела в его глазах? Будто там прятались сотни мерцающих огоньков?
Ее взгляд упал на свадебное колечко. Сейчас казалось, будто оно усыпано бриллиантами, но она знала, что время заставит его потускнеть.
— У тебя красивые руки!
Этот глубокий голос заставил ее сердце затрепетать. Она так испугалась, что сердце у нее громко заколотилось. Большие руки обняли ее.
— Зак! — пролепетала она.
— Ты красива во всем!
Его губы прижались к ее затылку. Она чувствовала тепло его дыхания.
— Я не хотел напугать тебя. Просто подумал, что, пока ты моешь посуду, я мог бы поиграть в учителя.
— У-у-чителя?
— Сегодня я хочу, чтобы ты поняла смысл одного — старого понятия.
— В самом деле?
Взволнованная его близостью и шутливым тоном, она попыталась освободиться из его рук. В его силе была такая надежность, противостоять которой она не могла. Она уже знала, что ей не вырваться из его рук, хотя ему для этого не надо было даже напрягать мышцы.
— Г-где Миранда?
— Я поручил ей строить соломенный домик возле конюшни, — сказал он, улыбнувшись. — Много лет тому назад мой отец поручал мне строить такие домики. Я все не понимал, зачем он меня этому учит? Теперь-то я знаю, зачем.
По ее спине пробежала дрожь. Настойчивость его губ успешно преодолевала ее страх. Такие мягкие и твердые, такие упругие и требовательные.
— Зачем же это было нужно?
Он отыскал крошечную родинку на ее шее и мягко прикусил ее зубами. Это заставило ее вспомнить прошлую ночь, и горячая волна вдруг залила ее.
— Полагаю, он хотел удалить меня на часок, чтобы иметь возможность хорошенько помучить маму, пока она готовила завтрак, — ответил он отрывисто. — Есть что-то привлекательное для мужчины в женщине, готовящей пищу. — Руки его скользнули по ее бокам.
—Это, видимо, потому, что она не может сопротивляться с мокрыми руками.
Кэйт почувствовала, что она уже не способна бороться и с сухими руками.
— Она может прийти.
— А может и не прийти! — смеясь, отозвался он. — Мы решили, что она построит домик из семи комнат. Это займет много времени, особенно если Ноузи будет помогать ей. Кстати, если она придет, мы услышим. Мы все успеем.
— Успеем — что? — удивилась она. Его руки между тем добрались до ее груди.
— Боже, Кэти, как ты прелестна! Я хочу почувствовать каждый дюйм твоего тела от пяток до затылка.
Кэйт вдруг стало трудно дышать. Она потянулась за полотенцем, но так и не успела снять его.
— К-как ты строил соломенный домик?
— Медленно, — простонал он, — очень медленно. Он повернул к себе ее голову, впился губами в ее губы, скользнул вниз по нежной шее, расстегнул ворот.
— Расслабься, Кэти, я сыт после завтрака и не съем тебя.
— Кэйт!.. — поправила она.
— А что ты имеешь против того, чтобы я называл тебя Кэти?
Она жадно хватала воздух. Он так странно действовал на нее, что сердце рвалось из груди, а колени дрожали. Ее тело отзывалось на его прикосновения, пронизанное мощными импульсами.
— Кэти—детское имя, оно для малышки, и… — она наклонила голову, избегая его губ, — мне нравится, когда меня зовут Кэйт.
— А для меня ты—Кэти, — шепнул он, и его пальцы соединились посередине ее груди. — Маленькая и прелестная Кэти, моя девочка. Ты можешь быть Кэйт для кого угодно, но для меня ты всегда будешь Кэти. Вот так я думаю, и не считай, что это когда-то изменится.
Кэйт дернулась, пытаясь отстранить от него шею, но он был настолько выше ее, что попытки ускользнуть от него не имели смысла. Зак придерживал ее плечи, а его руки расстегивали пуговки воротника.
— Что ты делаешь?! Он со смехом ответил:
— Никогда в жизни я не был так очарован женскими пуговками.
Перед ее платья распахнулся.
— Закария! Ведь белый день на дворе!
— Вот именно!
Держа Кэйт за плечи, он повернул ее к себе лицом и покрыл поцелуями все места, которых прежде касался пальцами.
Горячо и жадно его рот прижался к ее груди. Жар, охвативший ее живот, словно свился в узел и опустился вниз, вызывая боль там, где сходились ляжки.
— Я тебя люблю! — повторял он с нарастающей силой. — Я понял это с первой секунды, когда увидел тебя. Я тебе это уже говорил?
Кэйт мигала, но перед глазами ее все расплывалось в неясных бликах.
— Н-нет… Д-да… Я… Я не помню…
— Ладно! Я говорю тебе это теперь. Я хочу, чтобы ты вспоминала об этом, как только проснешься, и повторяла это, когда будешь засыпать. Сделаешь так?
— Попробую.
— Когда я вытащил Миранду из колодца, ты сказала, что я могу требовать от тебя все, что пожелаю. Так вот мое желание: помни всегда, что я люблю тебя. Что я люблю и Мэнди. Я никогда не причиню зла ни тебе, ни ей. Я хочу, чтобы ты наконец поверила в это.
Кэйт чувствовала, как он хочет ее, — по напряженным мускулам его рук, по сильным ударам сердца. Ноги не держали ее, она схватилась за край перегородки, чтобы не упасть. Что же с ней происходит?
— Зака-ария!..
Он расстегивал пуговицы, продолжая целовать ее. Ее соски напряглись так, словно, долго стиснутые тугой тканью, теперь освободились. Быстро и умело он освобождал ее от резинок и подвязок, спуская одежды к болезненно томящему ее месту, как будто точно знал, чего хочет ее тело.
— Зак-а-а-рия!
Лифчик и сорочка упали куда-то вниз. Кэйт задыхалась от его ласки и прикосновений губ и языка. Весь мир превратился в горящую точку, и эта точка опустилась вниз. Он прижался лицом к ее груди. Ищущие руки скользнули вниз по ее животу.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101