И потом, Бретана считает отцовство Магнуса только предположением, а не фактом. Она еще не готова к тому, чтобы признать, что наполовину скандинавка. И все же он очень и очень надеялся, что, в конце концов, она придет к этому выводу.
Корабль сделал последний поворот и неожиданно перед взором путешественников предстал Трондберген. Благоговение охватило юную путешественницу, когда корабль приблизился к узкому выходу на фиерда. Крутые гранитные стены, до сих пор обрамлявшие канал, уступили место прекрасной зеленой равнине, по которой дальше шло его русло. Сначала Бретана различала только большую деревянную пристань, а вскоре за ней обозначились очертания какого-то селения.
— И что, никаких стен? — Бретану поразило, что поселение казалось беззащитным.
— Нас прекрасно защищает фиерд. Враги, которые имели бы глупость зайти в него, попадают в ловушку на обратном пути. Ты, видно, не заметила наблюдательных постов, которые следят за нами с утесов вокруг канала.
Ей и в голову не пришло, что за ними наблюдают. От этого Бретана почувствовала себя как-то неуютно.
Корабль приблизился к сваям пристани, и ей впервые удалось рассмотреть Трондберген. Дома гнездились тесно, а некоторые из них напоминали тот, где жил Эймар — те же покатые крыши, края которых снижались к земле.
Между домами Бретана увидела деловито идущих людей, некоторые из которых, видимо, торопились к берегу, чтобы поприветствовать их. Один человек, одетый, как она уже знала, типично по-скандинавски, решительно шел к пристани.
Очевидно, узнав корабль по его носовой фигуре, человек приветственно помахал рукой, а затем исчез в ближайшем доме. К тому моменту, когда Сверри и Хескильд умело провели судно в безопасное место бухты, тот человек вновь появился на пристани, на этот раз в сопровождении пяти человек, одетых так же, как и он. Торгун прокричал им какую-то команду, и вся группа стремительно подошла к носовой части корабля, чтобы пришвартовать его.
Прежде чем сойти на берег, Торгуй обернулся к Бретане. Она стояла, обняв себя за плечи, и широко открытыми глазами как бы вглядывалась в свое странное будущее, в которое она только-только вступает. Торгуй ободряюще взглянул на растерянную Бретану. Его взгляд обещал поддержку, к которой она уже так привыкла.
— Не бойся, птичка. Магнус не причинит тебе никакого вреда. И мы увидим Бронвин.
Бронвин… Все то время, в течение которого они пробирались по извилистому фиерду, Бретана была настолько занята размышлениями о своей странной будущей судьбе, что почти совсем забыла о том, что в конце пути вновь встретит свою обожавшую спутницу.
— Да-да, побыстрее, пожалуйста. Я пытаюсь бороться с собой, но ничего кроме страха не испытываю к этому месту. Как бы я хотела, чтобы ты обнял меня.
— Я тоже, — ответил Торгуй, сам несколько удивленный тем, что он впервые со всей остротой осознал, каким тяжелым обещает быть их расставание. Он пытался уверить себя, что теряет только наслаждение ее прекрасным телом. Это, да еще стремление во что бы то ни стало преодолеть несчастливые обстоятельства своей жизни, и делает ее такой желанной.
Однако он не мог не признать, что вынести эту разлуку будет не так-то легко. Но ведь все имеет свою цену, так что это не такая уж большая плата за все то, что, в конце концов, и уже скоро, принесет ему их союз.
— Нам надо идти, — сказал Торгуй. С его помощью Бретана переступила через низкий борт судна и оказалась на пристани.
Путь к центру селения по слегка поднимающейся в гору дороге занял немного времени. Бретана была рада этому, поскольку в ожидании встречи с Магнусом она дышала так тяжело, что пройди она более длинный путь, то наверняка упала бы в обморок.
Была середина дня и, судя по количеству людей, заполнивших мощенные бревнами узкие улицы, самое занятое время суток.
Везде были видны торопливо идущие женщины всех возрастов, одетые в развевающиеся платья и верхнюю одежду без рукавов. В руках они несли плетеные корзины, до краев наполненные свежей рыбой и овощами — пищей сегодняшнего дня. Хотя среди саксов тоже было много белокурых людей, никогда в своей жизни Бретана еще не видела такого количества людей со светлыми волосами, очень похожими на ее собственные. У женщин среднего возраста они были собраны в пучок на затылке, а молодые и старые носили на голове празднично яркие ленты, которые, как сказал ей Торгун, назывались хлао.
Женщины, а также численные мужчины, которые занимались продажей всяких товаров и разного рода ремеслом, без особых церемоний разглядывали проходившую мимо Бретану. Однако толпа в это время дня была столь многочисленна, что, в общем-то, особого внимания на нее не обращали.
Те же, кто видел возвращающихся в родные места людей, подбегали к Торгуну, жали руки и даже обнимали его. Таким образом они явно приветствовали человека, которого уже и не чаяли видеть живым.
Торгуя в ответ улыбался и почти для всех находил несколько слов, прерывая их громким, задушевным смехом. Бретана догадывалась, что его забавляло удивление друзей по поводу его возвращения живым.
Она вслед за Торгуном шла через суетливую толпу, застенчиво наклонив голову в надежде остаться незамеченной. Хотя ничто в этих незнакомых людях не указывало на их жестокость, о которой так много говорили, их странная речь и манеры подавляли ее. Она внезапно почувствовала себя такой маленькой и запуганной, хотя окружавшим ее людям она совсем не казалась такой.
Вскоре их перестал сопровождать шум толпы.
Бретана подняла глаза и увидела, что они идут по более широкой, но удаленной от шумных улиц и поэтому более спокойной дороге.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88