Монт поспешно убрал руку, осознав, что вызвал враждебный ропот неуважительным обращением с Онор.— Женщина, которую ты указал, бледнолицый, моя жена, Тигровая Лилия.Монт не был дураком и понял, что это не шутка и не ошибка. Все странности, происшедшие за последнее время, сложились в его мозгу в один стройный ряд. Постепенно развивавшаяся, будто сама по себе, любовь Онор к нему, ее ненавязчивое стремление в Новый Свет, странная сонливость, напавшая на него накануне ее исчезновения. Она сама бежала сюда! Никто ее не похищал! Его чувство к ней не было всепоглощающим, и сердце его не разбилось от осознания, что эта женщина посмеялась над ним, но досада, гнев, возмущение, раненое самолюбие взыграли в нем, как адский коктейль.— Так ты разыграла комедию! Ты поплатишься за это, Онор-Мари!Проклятие! Лживая дрянь! — он представил себе, каким посмешищем станет.Жена сбежала к индейцу! К дикарю! Подумать только! Саркастический, издевательский смех уже звучал у него в ушах.— Почему бы тебе не убраться отсюда? — выговорила Онор через силу, сжимая начинающие дрожать зубы. — Не оставить меня в покое и не жить своей жизнью? Почему бы тебе не считать, что Онор-Мари без вести пропала? Почему бы тебе не перестать искать на свою задницу приключения?Но он не мог признать победу этой женщины, не мог довершить унижение до конца и уйти, поджав хвост, подобно побитому псу. Он привык считать, что она его собственность, его вещь, его красивая безделушка.— Как ты смеешь, ты, дешевая уличная девка! Ты думаешь, я позволю тебе марать мое имя?!— Твое имя немногого стоит, шевалье де ла Монт! И ты единственный, кто распустил язык, трезвоня, кто я такая! Уезжай, и я навсегда останусь Тигровой Лилией.— Я тебе не позволю! — загремел он, соскакивая с лошади, напрочь позабыв, где он и кто его окружает. Волк загородил собой молодую женщину.— Уходи, бледнолицый. Ты все сказал и услышал ответ. Моя жена останется здесь. Если ты сейчас покинешь землю гуронов, ты уйдешь с миром, и никто не тронет тебя. Если же нет, пожалеешь.Сыпля отборными ругательствами, Монт бросился на Волка с кулаками, здравый смысл оставил его наедине с кипящим гневом. Естественно, никто не позволил ему дотронуться до вождя. Не успел он вздохнуть, как его скрутили, и он рухнул на колени с выкрученными руками. Крепкие ремни охватили его кольцами, и Монт, шипя от злости, повалился на бок.Скрученный, как сосиска, он не представлял больше опасности, и одновременно был мечом, занесенным над головой осужденного на казнь.— Лилия, если ты хочешь, его отвезут подальше из нашей деревни и отпустят, — услышала она сквозь туман. Словно издалека она услышала и свой ответ.— Я не знаю, Волк. Не имеет значения. Что бы мы не сделали, ничего не имеет значения. Я навлекла беду на твое племя.
Солдаты вернулись на следующий же день после пленения Монта. На этот раз они не собирались шутить. Исчезновение Максимилиана де ла Монта, который, как выяснили, собирался посетить деревню гуронов и не вернулся, превратило подозрения в уверенность — индейцы взялись за старое и вновь берут пленных. И то есть, они первые нарушили договор.Завязавшееся сражение было жестоким и страшным. Ни та, ни другая сторона не искала повода увильнуть от боя. Кровь лилась рекой. Монт, оказавшийся вновь на свободе, был единственным, кто не собирался рисковать жизнью. Он был уверен, его помощь не станет решающей, и готов был бежать, бежать, лишь только разыщет Онор.Онор не удалось скрыться от него. Рядом не было никого, кто мог бы ее защитить, а нож, приставленный к ее горлу, отбил у нее охоту царапаться и кусаться. Монт был в том состоянии духа, когда запросто мог пустить его в ход. Он тащил ее за собой, награждая по дороге пинками и проклятиями.— Грязная шлюха!— Негодяй! — она смотрела в его ненавистное лицо с топорщащимися усиками и небритым подбородком, смотрела и в тот же горький для нее миг она почувствовала, как за ее спиной умирают тысячи лет цивилизации, той цивилизации, к которой принадлежала она, ее деды и прадеды. Она принялась извиваться, пытаясь вырваться на волю.— И не надейся, сука бесстыжая, — он влепил ей пощечину. — Думала сбежать от меня? Не на того напала! Я живо научу тебя послушанию! Дрянь!Девка подзаборная! И тебе не противно, скажи на милость? Додуматься же надо, переспать с дикарем! Ты что, полная идиотка?— Тебе-то что с того? Ревность мучает?— Ревность? Да ты с ума сошла! Какая еще ревность? И к кому? К краснорожему дикарю, утыканному перьями? Чем же он так хорош, скажи мне, а?Онор решила, что будет ниже ее достоинства вступать с ним в дискуссию, и она замкнулась в молчании, но ее безразличие лишь разъярило Монта.— Отвечай, когда я говорю с тобой!— Отстань, Максим, — прошипела она, по-змеиному выгибаясь и глядя на него с ледяной ненавистью. — Лучше держи свой рот закрытым, не то ктонибудь поможет тебе его заткнуть.— И кто? Твои драгоценные дикари заняты и тебе не помогут. Кто помешает мне говорить то, что мне нравится? Не ты ли?— Заткнись, ради всего святого. Твой голос царапает мне слух.— Да что ты говоришь! А еще недавно ты слушала меня, восторженно раскрыв рот.— Чего не сделаешь, чтобы избавиться от такого типа, как ты, Максимилиан. Я так ненавижу тебя, если бы ты знал как!— Да и ты никогда не была моей большой любовью, Онор-Мари. А теперь ты узнаешь, что бывает с теми, кто становится мне поперек дороги. Теперь ты пожалеешь! Но поздно! Ты получила врага, с которым тебе не справиться.— Увидим, — она упрямо качнула головой. Он резко толкнул ее вперед.— Шевелись давай, Онор. И можешь не оглядываться назад. Никто за нами не идет.И правда, никого сзади не было.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94