И увидел Онор-Мари, привалившуюся к замшелому каменному выступу. Люди, чьи голоса донеслись до него, уже обратились в яркие движущиеся пятнышки вдалеке.— Они все равно не помогли бы мне, — горько прошептала Онор. Казалось, она оправдывается. — Они только завезли бы меня еще дальше. А мне не нужно дальше. Мне нужно на побережье. Там мой корабль. Он отвезет меня домой.У нее в глазах стояли слезы. Волк молча вернулся в пещеру. Через несколько мгновений он появился вновь, готовый отправляться в путь. Ни тени сочувствия не мелькнуло на неподвижном лице.— Идем, — бросил он коротко и сурово. Но что-то изменилось. Вот только что?Был разгар полудня. Солнце нещадно жгло все кругом. Онор-Мари с мрачной решимостью брела за индейцем. Ее единственным утешением было, что он все же шел не так быстро, как всегда. Иногда ей казалось, что он даже слегка пошатывается. Но тропа все петляла и петляла среди нескончаемых холмов, и с каждым шагом они продвигались вперед, и с каждым шагом Онор удалялась от побережья океана.Вдруг Волк остановился. Его зоркие глаза жителя лесов разглядели что-то вдали. Он нахмурился.— Что там? — спросила Онор. Волк поднял руку.— Видишь? Там была дорога. Шла меж холмов до опушки леса.— Лично я не вижу никакой дороги, — заявила Онор раздраженно.— Ее там нет, — он продолжал напряженно всматриваться. — Там завал.Придется свернуть.— Как хочешь, Волк, — она равнодушно пожала плечами. Волк медлил. Что-то заставляло его колебаться. Наконец, он принял решение и, свернув с тропы, направился в сторону темнеющей гряды гор.— И куда это мы? — поинтересовалась Онор. — Что-то непохоже, чтоб там можно было куда-то выбраться. Ты уверен, что нам туда надо?— Там можно пройти, — уверенно сказал Волк.— Ты считал, что и тропа цела и невредима. А она исчезла.— В горах часто бывают обвалы.— Отлично! Мне кажется, мы именно в горы и идем.— Да. Правда.— Волк! Я думала, что гуроны живут в лесах. Скажи, что это так и есть.Я ненавижу горы.— Так и есть. Владения гуронов начинаются за той грядой. В лесах, — пояснил он. Онор удивилась.— Я вижу дым. С каких пор гуроны жгут свои костры так, чтоб знало полконтинента?— С тех пор, как бледнолицые построили свой форт на границе владений гуронов.Онор заинтересовалась.— Ах, так там форт! Я и не знала, что французские солдаты есть так далеко от побережья.— Они защищают колонистов, — заметил он с откровенной неприязнью. — И не думай об этом, Тигровая Лилия, — вдруг добавил он. Она нервно дернулась.— О чем ты?— Ты знаешь.Онор вздохнула. Знать бы, откуда ждать помощи. Между тем, место, куда они выбрались, граничило с довольно крутой скалой. С трех сторон их окружали каменные глыбы, покрытые влажным зеленым мхом. Онор злорадно хихикнула.— Я предчувствовала, что тут нет прохода.— Тебя обманули предчувствия, Лилия. Это то самое место, которое я имел в виду.— То есть? — она с опаской глянула вверх.— Здесь не так круто, как всюду. Здесь можно подняться. Только до того перешейка. Там уже совсем легко.Она медленно сползла на землю, прижимаясь спиной к холодному камню.Сидя под скалой, она застонала:— О нет, Волк! Не это! Я и физические упражнения — две несовместимые вещи.— Я знаю, — он кивнул. — Я помогу.Она скептически улыбнулась. Волк жестом велел ей следовать за ним и ступил на крутую, уходящую в небо тропу, если только беспорядочное нагромождение камней могло называться тропой. Онор двинулась следом. Здесь не было так отвесно, как показалось ей с первого взгляда, и первые несколько минут она бодро следовала за гуроном. Но потом она выдохлась. От жары она вся взмокла, и ее платье прилипло к телу. Колени не сгибались, ноги отказывались служить. Она упала на одно колено, еле дыша.— Это не для меня, Волк… — пробормотала она, опустившись на землю и обхватив разогретый на солнце камень. Ее щека прижалась к его теплой поверхности, она закрыла глаза. Волк остановился обождать ее.— Лилия, вставай. Погляди вниз. Мы прошли только малую часть пути. Не время отдыхать.— Мне плевать. Не могу.— Останешься здесь одна, — пригрозил он.— Плевать, — повторила Онор. Волк посмотрел на нее, качнул головой и протянул ей руку.— Держись, — здоровой рукой он схватился за ближайший выступ, чтобы ненароком не сорваться со скалы. Онор усомнилась.— А твоя рана?— Держись и пореже открывай рот.Она вцепилась в его руку. Волк потянул ее на себя, и с такой поддержкой Онор поднялась и смогла сделать очередной шаг. Ей послышалось, что у Волка вырвался едва слышный стон, но раз он велел ей держать язык за зубами, она поджала губы и последовала за ним, кое-как переставляя ноги.Теперь, когда Волк взял на себя основную часть усилий, от нее требовалось лишь успевать ставить ногу на очередной валун. Несколько раз Волк останавливался передохнуть, но неизменно вновь лез вверх, не щадя ни себя, ни свою пленницу. Он был утомлен и измучен, он делал над собой неимоверные усилия, превозмогая острую боль в раненой руке, которая, казалось, разливалась по всему телу, мучительную тошноту и головокружение. Здесь, среди скал, не было даже намека на тень, и летнее солнце разогрело воздух так, что он обжигал горло. Он и так отвратительно чувствовал себя, а тут ему приходилось едва ли не тащить на себе женщину, у которой не хватало сил одолеть крутой подъем.Каждый шаг давался все тяжелее, перед глазами все обрело расплывчатый вид, но Волк знал, что расслабляться нельзя, иначе силы окончательно оставят его. Он позволял себе лишь короткие передышки… перевести дух, тряхнуть головой, разгоняя туман перед глазами, вытереть пот, стекающий со лба. Пленница тащилась за ним, хрипло дыша.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94