Розыски, проведённые своими силами, толку не дали — следы под окном были затоптаны любопытствующими, а пиджак, из которого вытащили деньги, побывал во многих руках. В полицию о краже дали знать около двух часов дня, так что розыск Треф начал только в три часа.
Это было больше похоже на издевательство над благородным животным! Семь часов кряду собака мучительно отыскивала следы похитителя и не находила их — слишком много народу побывало на месте. Но вот, уже около одиннадцати часов вечера, Треф вдруг сделал резкое движение и бросился по лестнице во двор, за ним следом поспешили Дмитриев и сыщики. Собака привела их к двери в полуподвал Воспитательного дома, за которой была квартира истопника, служившего при этом заведении более десяти лет, крестьянина Подольской губернии Павла Жукова. Самого хозяина дома не было, он возился в дровяном сарае и возле печей, протапливая их на ночь, но смотритель открыл дверь ключом со связки запасных, имевшихся в его распоряжении. Когда дверь отперли, первым в квартиру вбежал Треф, который немедленно стал рыться в вещах Жукова и в его постели. Дмитриев отвёл пса в сторону, и сыщики, осмотрев постель, обнаружили под тюфяком 40 рублей. Срочно послали городового за Жуковым, которого привели в тот момент, когда первый обыск уже заканчивался. На столе лежали обнаруженные в тайниках, устроенных за кроватью и шкафом в квартире Жукова, золотые и серебряные вещи. Когда приунывшего истопника спросили, как в его квартире оказались золотые изделия, тот, смутившись, ответить ничего не смог. Тогда его спросили о краже денег у Емельянова, уточнив, что на него указала собака. Сражённый этим аргументом, Жуков признался, что участвовал в краже вместе с дворником Воспитательного дома Петром Сергеевым и одним воспитанником, которого они протолкнули в форточку, чтобы он им открыл потом окно. После чего Жуков выдал 205 рублей, спрятанных им в вентиляционной шахте, сказав, что найденные прежде 40 и эти деньги являются его долей, а остальное у Сергеева и воспитанника. Относительно же найденных у него драгоценностей истопник, начав давать показания, сообщил, что это часть украденного им у разных лиц в течение семи последних лет.
Когда допрос уже закончился, сыщики поинтересовались: «Как же ты не боялся красть рядом со спящим?» Жуков со страшным спокойствием ответил: «Кабыон бы проснулся, я б его зарезал, а не дал бы себя схватить!» Крепкий сон спас смотрителя училища от верной смерти.

* * *
Когда полицейские уже уезжали из училища, произошло событие совершенно удивительное: Треф, поджидавший с Дмитриевым во дворе того момента, когда можно будет ехать обратно в питомник, был спущен с ремня и, бегая по двору, нашёл и принёс к ногам своего хозяина узелок. Развернув его, Дмитриев увидел деньги, 70 рублей замусоленными бумажками. Стали выяснять, чьи бы это могли быть, и оказалось, что на днях у прачки Воспитательного дома пропали все сбережения, как раз 70 рублей. Видимо, тот, кто стибрил прачкины капиталы, увидав, как Треф отыскал краденое и воров, совершивших такую ловкую кражу в квартире смотрителя, испугался, что теперь с собакой начнут искать и деньги прачки. Поскольку похититель сам инкогнито подкинул деньги собаке, его решили не раскрывать, хотя для Трефа отыскать человека, подержавшего в руках этот узелок, было делом совсем несложным.
«Домой» в питомник при московском охранном отделении Треф вернулся после девяти часов сложнейшего розыска, и там его Дмитриев накормил на ночь. За хозяина Треф признавал только Дмитриева и слушался только его команд. Но даже в обращении с хозяином-дрессировщиком пёс был сдержан, никогда не ласкался и не заигрывал с ним. Ни от кого другого пищи Треф не принимал. Дмитриев приучил его к этому с раннего детства. Сделано это было специально, чтобы пса не смогли отравить. Учитывая, сколь опасен был Треф для преступников, такая мера предосторожности была отнюдь не лишней.

* * *
Не прошло и недели после раскрытия кражи в Николаевском профессиональном училище, как было начато новое расследование преступления, совершённого далеко от Москвы, в самой глубинке Воронежской губернии, на границе Бобровского и Павловского уездов. Там, в имении князя Б.А. Васильчикова, в своей сторожке был найден мёртвым сторож конюшен и скотного двора Степан Кузьмич Василенко. О смерти сторожа управляющему имением около шести часов утра 31 января 1910 года сообщил местный крестьянин Алексей Багаев. Управляющий, взяв с собою нескольких работников, вместе с Багаевым отправился в сторожку, находившуюся примерно в одной версте от имения, где и увидел труп Василенко, голова которого была разбита каким-то тупым предметом. О преступлении дали знать полиции в город Павловск. Прибывшие следователи первым делом обыскали сторожку, тут-то и обнаружилось, что в домике нет ни копейки денег, хотя всей округе было известно, что денежки у Василенко водились. Этот одинокий мужичок очень любил золотые монетки. Разменяв «бумажки» на золотые, завязывал их в чистую тряпицу, однако от золотишка сторожа не осталось и следа. Придя к выводу, что убийство произошло с целью ограбления, местная полиция никаких следов, могущих привести к убийце, не нашла, и дело зашло в тупик. На счастье, кто-то накануне читал в столичной газете о том, как в Москве собака Треф отыскала деньги и вора в Воспитательном доме. Решено было дать телеграмму московскому полицмейстеру с просьбой прислать удивительное животное для раскрытия преступления. Пришлось Дмитриеву и Трефу снова ехать в специальном вагоне «на гастроли».

* * *
Слух о том, что для проведения розысков в Воронеж-скую губернию из Москвы едет знаменитый Треф, разнёсся мгновенно, и когда поезд с собакой-сыщиком и Дмитриевым прибыл на станцию Воронеж, его уже встречала восторженная толпа почитателей, устроившая настоящую овацию талантливому псу, как писала местная газета, «иному заезжему тенору на зависть».
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68