Будь это любое другое место, сегодня – самый подходящий денек, чтобы лежать в траве, обнимать девушку, пить пиво. Грант покрепче сжал «уэбли».
Над ним, на гряде, вдруг взревел мотор. Забыв об осторожности, Грант пробежал последние несколько ярдов и посмотрел вниз. Облако пыли медленно садилось на грунтовую дорогу, которая, извиваясь, исчезала за соседним холмом. Грант бросился вперед по колее, добежал до поворота и едва успел увидеть, как из виду скрывается мотоцикл. Грант посмотрел ему вслед, но сделать ничего не мог.
Ругаясь, он вернулся к холму. На склоне кое-что обнаружилось – как раз позади гряды, напротив горы с наклоненной верхней частью. Трава в этом месте была примята, а на земле валялось с полдесятка картонных цилиндриков. Грант поднял один и понюхал, а потом, прищурившись, заглянул внутрь. Это были папиросные окурки, но добрый дюйм мундштука оставался пустым, словно производитель мог позволить себе набить туда лишь половину обычной порции табака.
«Да и табак дешевый», – подумал Грант, нюхая окурок.
Ему было известно только одно место, где производят такие ужасные папиросы. Он и сам выкурил несколько штук во время своего недолгого пребывания на Восточном фронте – он их курил тогда, чтобы согреться и чтобы получить свою порцию никотина. Пятеро, которых они утопили в том заливе, были не единственные русские на острове.
– Они за нами следили.
– Черт! – Мьюр бросил окурок в мраморный бассейн. Окурок зашипел и погас. – Долго они там сидели?
Рид моргнул:
– Боюсь, я их не заметил.
– Значит, черт возьми, теперь будете смотреть по сторонам. – Мьюр повернулся к Гранту. – Как думаешь, они вернутся?
– Может быть. После той ночи они не станут подходить слишком близко.
– Ну, будем надеяться.
Небо потемнело. С запада накатывались тучи, нависая над наклоненной набок верхушкой горы. Вынося очередное ведро земли, Грант заметил, что солнце стоит совсем низко, в яростной мешанине алых туч между облаками и морем. Когда он вышел в следующий раз, солнца уже не было. Опустилась ночь, но подвал был по-прежнему освещен тусклым светом лампы. Яма у стены углубилась уже почти на два фута, и, когда Грант спускался в подвал, его спутники казались ему гномами, роющимися в недрах земли.
Работа замедлилась. Они открыли верхнюю часть фундамента и перешли на нижний уровень, где широкие плиты были сложены без раствора. Почва стала плотнее – мусора попадалось столько же, сколько и земли. Приходилось вынимать его отдельно. Скоро руки их покрылись ссадинами, ногти поломались, а мышцы заболели.
В девять часов они сделали перерыв на ужин. Уселись во дворе, дрожа на холодном воздухе, и стали есть хлеб с сыром – провизию, которую утром им дал с собой владелец гостиницы. Звезд на небе не было.
– Как далеко мы углубились? – спросил Грант.
– Эти тесаные блоки очень старые. – Марина набросила на плечи пиджак Рида, ее глаза были полуприкрыты. – Должно остаться немного.
– Если там вообще что-то есть, – добавил Рид. Он уже не выглядел таким энергичным – тяжелая работа взяла свое. – Может быть, то, что нам нужно, лежит в другой части храма… а то и совсем в ином месте.
– Узнать это можно только одним способом. – Грант глотнул воды в последний раз и взял лопату. – Пойду покопаю.
Но его старания были недолгими. Он проработал всего с четверть часа, когда один из ударов лопатой отозвался резким звоном. Встав в яме на колени, Грант принялся руками перебирать землю, чтобы найти камень, который он задел. Камень был повсюду. Вскоре, работая и руками, и лопатой, он расчистил сплошную каменную поверхность – она шла от одной стенки ямы до другой.
Взяв один из фонарей, Марина опустила его в яму.
– Коренная порода. – Она тихонько чертыхнулась. – Это, должно быть, пол самого первого храма. Видишь – вон отметки резца там, где его стесывали.
– Ну, по крайней мере, больше не надо копать. – Грант уронил лопату на землю и потер друг о друга покрытые волдырями ладони. – Сейчас слишком поздно, чтобы спускаться с холма. Нам придется возвращаться утром.
Грант собирал инструменты и передавал их Риду. Марина не обращала на них внимания. Она стояла по грудь в яме и внимательно рассматривала грубую каменную кладку, время от времени смахивая приставшую землю маленькой кисточкой. Подняв из подвала все инструменты, Грант повернулся к ней. Марина, сидя на корточках и приблизив лицо к самому камню, пальцем вела по стене вдоль какой-то линии. Гранта поразило ее лицо. Марину полностью поглотило ее занятие, а взгляд был полон благоговения.
Грант в тот же миг позабыл про усталость. Он пробрался по низкому помещению и спрыгнул в яму рядом с Мариной. Она ничего не сказала, просто взяла его за руку и прижала ее к стене. Кожа девушки была теплой, камень – холодным. Марина повела его рукой по стене, медленно вычерчивая пологую дугу.
– Чувствуешь?
Да, он почувствовал – в камне была вырезана дугообразная цепочка крошечных выступов. Три тысячи лет почти стерли их, едва ли оставив нечто большее, чем просто тень, но пальцы подсказали Гранту, куда смотреть. Теперь он увидел – лунный серп, повернутый на бок. Пара бычьих рогов.
– Надо вытащить ее.
Марина достала перочинный ножик и попыталась вставить лезвие в тонкую, словно волос, щель между плитами.
– Она, наверное, целую тонну весит, – с сомнением произнес Грант. Каменная плита имела примерно ярд в ширину и, похоже, столько же в глубину. – Чтобы ее вытащить, потребуется динамит.
– У микенцев не было динамита.
Марина продолжала ковырять щель ножом. Подумав, что лезвие сломается, Грант вылез из ямы.
В отверстие в полу церкви просунул голову Мьюр:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109