Я попытался остановить скольжение, но только исцарапал руку о колючий куст. Отовсюду слышались скрежет доспехов и проклятия. Более всего я боялся того, что турки расстреляют нас со стен, однако опасения мои оказались напрасными. Нас никто не заметил.
Поток, прорывший этот овраг, полностью пересох. Немного передохнув, мы продолжили свой путь и стали взбираться на противоположный склон. Мы вновь карабкались по каменистой осыпи, не обращая внимания на стук ножен о землю и на срывающиеся вниз камни. Объятый тьмой и окруженный чужеземными голосами, я чувствовал, что всех нас помимо нашей воли ведет вперед некая незримая сила, которой я вверил свою душу. Мне очень не хватало несгибаемого, никогда не терявшего веры в свои силы Сигурда, всегда готового поддержать меня в трудную минуту.
Достигнув верхней точки склона, мы снова остановились. Ромеи, строившие стены Антиохии, умело использовали особенности местности и сделали едва ли не всю южную стену естественным продолжением крутого склона ущелья. Прямо перед нами, там, где стена делала поворот и уходила параллельно хребту, находилась небольшая открытая площадка. Какое-то время мы таились у края лощины, моля Бога о том, чтобы нас не заприметили стражи на городских башнях. Все команды передавались теперь только шепотом. Я лежал, уткнувшись в траву лицом и вдыхая слабый запах шалфея.
— Грек!
Кто-то хлопнул меня по плечу и еще раз прошипел мне в ухо:
— Грек!
Я поднял голову и увидел сидящего на корточках незнакомого норманна.
— В чем дело?
— Тебя зовет господин Боэмунд. Иди туда!
Он указал рукой в восточном направлении. Слишком ошеломленный, чтобы задавать вопросы, я поднял с земли щит и, стараясь держать голову пониже, перебрался на противоположную сторону распадка. Примерно через сто шагов я нашел Боэмунда, затаившегося в небольшой ложбинке с тремя младшими командирами. Даже в темноте лицо его излучало решимость.
— Видишь эту башню? — Он указал наверх, где виднелось серое каменное строение, узкое оконце которого светилось желтоватым светом. — В кустах у ее подножия должна быть спрятана лестница.
Я продолжал молчать.
— Эту башню охраняет человек по имени Фируз. Он турок, но владеет и греческим языком. Ты заберешься наверх вместе с передовым отрядом и скажешь ему, что я пришел.
Я не стал спрашивать его ни о том, откуда это ему известно, ни о том, не встретит ли нас возле башни град копий и стрел.
— Прямо сейчас?
— Немного позже. Мы должны дождаться смены караула. — Боэмунд взглянул на небо. — Действовать нужно быстро: совсем скоро начнет светать.
Какое-то время мы молча смотрели на стены. Камни виднелись теперь куда отчетливее, а свет в окне башни померк. Какая-то птица затянула унылую песню, ей стала вторить другая. Боэмунд нетерпеливо заерзал, у меня же от неподвижного сидения затекли все члены.
— Смотри!
Я взглянул наверх. Высоко над нами вдоль стены двигался свет, то и дело мигая, когда он скрывался за зубцами укреплений. Наконец он исчез в башне. Костяшки руки, которой Боэмунд опирался на торчащий из земли корень, побелели.
— У тебя есть крест?
Я молча достал из-под кольчуги свой серебряный крест.
— Носи его открыто. В темноте мы будем узнавать друг друга по крестам.
Факел находился уже по другую сторону башни, так близко, что я видел тень несшего его человека. Сверху послышался довольный смех. Вне всяких сомнений, стражи радовались известиям о скором подходе армии Кербоги. Я стал молиться о том, чтобы они хотя бы на время забыли об опасности.
Сменившиеся караульные дошли до поворота и вскоре исчезли из виду.
— Пора!
К стене тут же устремилось около дюжины таившихся до этого в тени рыцарей. Вслед за ними толчком в спину был послан и я. Щит и доспехи казались мне тяжелыми, как камни, каждый шаг давался с трудом. От напряжения в ногах стала пульсировать кровь, голова пошла кругом, и я, что называется, перестал отличать своих от чужих. Подстрелить меня со стены не составляло никакого труда.
Я добежал до стены и рухнул на колени. Справа слышалось тяжелое дыхание воинов, разыскивавших лестницу; потом я услышал вздох облегчения. Рыцари собрались вокруг скрипучей лестницы и стали поднимать ее, чтобы приставить к стене. Лестница ударилась о камни, отскочила и наконец заняла свое место.
— Эй, ты! — окликнул меня один из рыцарей. — Лезь наверх и объясни, что господин Боэмунд уже здесь.
Спорить у меня не было сил, и я стал послушно взбираться по лестнице. Несколько месяцев смотрел я на эти стены, силясь представить, что будет, когда они откроются перед нами. Теперь же, поднимаясь на них ступенька за ступенькой, я не мог думать ни о чем ином, кроме ненадежности лестницы. Похоже, она была сколочена еще ромейскими строителями, поскольку дерево было ломким и скрипучим. Я поднимался все выше, и руки мои тряслись так, что я боялся сорваться вниз. Падение с такой высоты обернулось бы для меня неминуемой смертью.
Вскоре я ясно различил над собой край парапета. Мне оставалось преодолеть всего три ступеньки. Две ступеньки. Ступеньку. Я вытянул руки, схватился за зубцы, чувствуя, как заходила лестница у меня под ногами, и протиснулся между ними. Пока я лез на животе через амбразуру, доспехи мои издавали громкий скрежет. В следующее мгновение я стоял на стене.
Я попал в город.
Времени на размышления у меня не было. Ко мне устремился человек в чешуйчатой кольчуге и тюрбане, на его смуглом лице застыла гримаса ужаса. Он боялся меня так же, как я боялся его, и страх его подействовал на меня успокаивающе. У его ног в луже крови лежали два трупа.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107