Исходным пунктом всех несчастий должен быть Лейпциг. Но ди Тасси собирается ехать не в Лейпциг, а в Байрейт!
Когда это было возможно, Николай давал девушке ехать верхом, а когда заснеженная дорога казалась ему опасной для лошади и всадницы, он снова ссаживал ее на землю. Он поймал себя на том, что ссаживает ее с лошади и снова сажает в седло чаще, чем это было необходимо. Перспектива обнять ее тело и снять ее с лошади, прикоснуться к ее рукам, почувствовать вблизи аромат ее дыхания преисполняла его возвышенными чувствами. Один раз она оступилась и ухватилась за него, чтобы не упасть. Ее лицо оказалось так близко, что он мог бы прикоснуться к нему губами. Одно едва заметное движение… но он пересилил себя. Видимо, она почувствовала его подавленное вожделение, так как, когда он в очередной раз решил посадить ее в седло, она серьезно посмотрела на него и, отрицательно покачав головой, решительно зашагала по глубокому снегу вперед.
Было уже темно, когда они наконец смогли различить на фоне снежного ландшафта мрачное здание замка Альдорф. Чем ближе они подъезжали, тем больше виднелось на снегу лошадиных следов. Они явно были не первыми, кто сегодня отважно сражался с погодой. Когда Николай постучал в ворота, стало совсем темно. Ворота отворил Камецкий. Он окинул девушку взглядом. Она тоже посмотрела на него, но Николаю показалось, что она не узнала этого человека. Напротив, она вела себя так, словно видела Камецкого впервые, так как очень удивилась, когда он спросил, стало ли ей лучше. Видимо, из ее памяти стерлись все следы страшного события в лесу.
— Советник уже ждет вас, — сказал Камецкий, повернувшись к Николаю и беря лошадь под уздцы. — Поднимайтесь наверх. Он в библиотеке.
Пока они поспешно шли по коридорам, в которых Николай уже начал довольно уверенно ориентироваться, Магдалена спросила:
— Где хозяин замка?
Николай помедлил с ответом.
— Он умер, — сказал он наконец. — Скончался несколько дней назад.
Магдалена, казалось, была удовлетворена ответом. Она с любопытством поглядывала на голые стены, мимо которых они проходили. Картины, некогда висевшие здесь, были сняты. На каменном полу не было видно ковров. Исчезли даже люстры с потолка. Вместо них в разных местах на каменном полу стояли свечи, придававшие коридорам торжественный и одновременно зловещий вид.
— Всего неделю назад все здесь выглядело по-другому, — сказал Николай. — Семья, очевидно, спешит продать замок и вывозит обстановку.
— Какая же семья ведет себя так во время траура? — спросила Магдалена.
Николай пожат плечами.
— У меня не создалось впечатления, что в семействе Лоэнштайнов кто-то соблюдает траур, — раздраженно произнес он. — Нам сюда.
Вот и лестница, ведущая в библиотеку. Они быстро пересекли переднюю и вестибюль. Николаю показалось, что беспорядок стал еще больше. Уже здесь, в передней комнате, громоздились стопки книг и ящики с бумагами. Но Николая сегодня интересовало нечто совсем другое. Он наблюдал за Магдаленой. Что она видела здесь? Был ли вид книг хорошо ей знаком и привычен? Или подобное окружение было ей совершенно чуждо?
Взгляд Магдалены пока безучастно скользил по стоявшим здесь многочисленным предметам. Потом что-то привлекло ее внимание.
Она обнаружила картину, полотно, на котором были изображены ангелы, не пускавшие толпу людей в рай. Картина стояла на полу, небрежно прислоненная к какому-то ящику.
Она подошла к картине и стала внимательно ее разглядывать, а потом что-то прошептала.
Сначала Николай ничего не понял. Он просто не рассчитывал на то, что девушка владеет ученым языком. Но теперь в этом не было никаких сомнений. Она тихо произнесла латинскую фразу. «…mysterium patris», — вот что сказала она.
Он с любопытством взглянул на нее. Но она вообще никак на это не отреагировала. Казалось, ей было совершенно безразлично, что он о ней думал. Или это был знак? Может быть, она хотела во что-то его посвятить? Николай почувствовал, как забилось его сердце. Что-то в этой девушке было не так. Что искала она в окрестностях замка? Пройдет совсем немного времени, и ди Тасси задаст ей свои беспощадные вопросы. Было ли это бормотание знаком для него, для Николая, подспудным приглашением в сообщники? Он взял ее за руку и притянул к себе.
— Кто ты? — спросил он сдавленно. Он хотел придать своему голосу строгий, укоризненный тон, но она лишь молча посмотрела на него. Ее прекрасные глаза серьезно и спокойно смотрели на него, и он вдруг увидел, что она превосходно понимает, что с ним сейчас происходит. Он озабочен, испуган, сбит с толку.
— Берегись! — сказал он и открыл дверь библиотеки. Магдалена улыбнулась.
У входа в библиотеку стоял Хагельганц, он и впустил их. Он вел себя так же жестко, как и всегда, и взглянул на Николая и девушку с неподражаемым пренебрежением. Когда Хагельганц отошел в сторону, Николай увидел советника и двух аристократически одетых господ, сидевших за столом в конце комнаты. Кажется, они о чем-то спорили. Как бы то ни было, господа резко встали, когда в комнату вошли Николай и Магдалена.
— …пусть об этом позаботится император, мы умываем руки, — сказал один из незнакомцев, вставая.
Ди Тасси выстрелил в Николая таким взглядом, что стало ясно, что советник дорого бы дал за то, чтобы врач не услышал этих слов.
— Я все понял, — уверил собеседников ди Тасси, делая все, что в его силах, чтобы как можно скорее закончить разговор. — Прошу вашего любезного позволения проводить вас на первый этаж.
Оба господина ответили отказом и поспешно направились к выходу. В тот же миг Хагельганц встал за спинами девушки и Николая и убрал обоих с дороги основательным тычком в спину.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128