С другой стороны, перед глазами было «свидетельство» кадорца. Оставалось установить связь между реальными людьми и персонажами полотна.
— Одно непонятно… — начал Пьер, больше знакомый с ботаникой, чем с мифологией. — Марсий, ясное дело, тот, кого подвесили за ноги, как свиную тушу. Но кто его окружает? Миф мифом, но я не уверен, что смогу идентифицировать остальных.
Виргилий встал, подошел к полотну.
— Надо признать, маэстро вольно обошелся с мифом. Взять, к примеру, инструменты. Вместо флейты с двумя трубками у него флейта с семью трубками. — При этом он ткнул пальцем в верхнюю часть картины. — Да и инструмент Аполлона не тот: тут он играет на скрипке, а не на лире.
— Не то, Виргилий, — перебила его мягко, но уверенно Мариетта. — Думаю, ты ошибаешься. — Виргилий очень удивился. Дочь Тинторетто уточнила: — Ошибаешься не по поводу инструмента, а по поводу самого Аполлона.
Предом недоверчиво взирал на полотно:
— Ты считаешь, что этот персонаж в красном слева, поющий и играющий на скрипке, — не Аполлон? Но разве не таким образом одержал он победу в музыкальной дуэли, в которой нужно было и играть, и петь одновременно?
— Именно так. И все же я бы охотнее признала Аполлона в том, кто на первом плане слева от жертвы приступил к сдиранию с нее кожи.
— Но почему?
— Прежде всего из-за его внешнего вида: его нагота, белокурые волосы и сапожки кажутся мне характерными для данного мифологического персонажа; мало того, это приметы бога света.
— И все? Но Аполлон еще и бог искусств, а скрипка символизирует музыку.
Нимало не смущаясь, Мариетта продолжала настаивать:
— А самое главное — это то, что бог покровитель искусств, света и красоты единственный из всех представлен с лавровым венком на голове.
Пьер, оказавшись арбитром в споре двух эрудитов, отдал предпочтение аргументам Мариетты. Та в ответ скромно улыбнулась. Но Виргилий не думал сдаваться без боя.
— В таком случае кто же играет на скрипке?
— Вопрос по существу. По правде сказать… — Мариетта заколебалась, Предом собрался праздновать в свою очередь победу, но тут она закончила мысль: — Я бы склонилась к Евтерпе. По легенде, на состязании присутствуют музы. Маэстро не пожелал изображать всех девять. Но совсем обойтись без их присутствия было бы трудно. И, по моему скромному мнению, он выбрал одну из них в качестве их представителя. Для этого как нельзя лучше подходит Евтерпа, вдохновительница музыкантов.
Два — ноль. Пьер, с хитрой улыбкой подсчитывающий очки, не мог не отдать должное превосходству Мариетты. Самолюбивый Виргилий все же не сдавался:
— Еще один судья состязания между Аполлоном и Марсием — царь Мидас, отдавший предпочтение силену. В отместку Аполлон наградил его парой ослиных ушей. Ему приходилось прятать их. Это наводит меня на мысль, что человек во фригийском колпаке — Мидас, царь фригийский. — Виргилий постучал пальцем по голове в колпаке слева от Марсия.
— Находчиво! — согласилась Мариетта. — И все же опять не то! Мидас стар: у него седая борода. Мидас царь: он в короне. Мидас богат: на нем золотая диадема с драгоценными камнями. Мидас благоволит силену: его поза и его лицо выражают растерянность. Мидас наказан: у него ослиные уши. Очевидно, что Мидас — старик в розовой тоге, сидящий справа от подвешенного тела.
Ну что тут возразишь? Как Виргилий ни старался, так и не нашелся что ответить. Побежденный, он буквально осел на пол перед полотном. Однако этими персонажами сюжет картины не исчерпывался. Пьер желал опознать остальных.
— А что вы скажете об оставшихся троих? О человеке в колпаке, который не Мидас, о человеке с ведром, довольно безобразном на вид, и о ребенке, которому вроде бы не пристало присутствовать при подобном зрелище?
Мариетта уселась на пол возле поверженного Виргилия. Склонилась к его уху и что-то зашептала. Он кивнул, затем обернулся к Пьеру:
— Двое взрослых с бородами — скорее всего взрослые сатиры, то есть демоны полей и лесов, отчего верхняя часть туловища у них человеческая, а нижняя — козлиная. Ребенок: сатир-дитя. Еще без рожек, но уже с копытцами.
Этим узнаванием, кто есть кто на полотне, молодые люди расчистили себе путь к «игре в пары». И вот теперь настал ее черед. Перед ними стояла задача подобрать каждому персонажу на полотне одного из приглашенных, упомянутых в письме. Чтобы основательно выполнить эту задачу, Виргилий установил на верстаке небольшой подрамник с натянутым на нем холстом. Углем написал имена в две колонки. Справа под заголовком «Картина» он вписал имена Марсия, Аполлона, Евтерпы, Мидаса, слова: сатир в колпаке, сатир с ведром, ребенок и художник. Затем достал из кармана письмо Атики и в колонку слева под заголовком «Вечер у Атики» переписал все имена: Олимпия, Кара Мустафа, Зорзи Бон-фили, Лионелло Зен, Жоао Эль Рибейра, Тициан и Атика. Пока он писал, Мариетта порхала по мастерской и что-то там взбалтывала и смешивала. Они почти одновременно закончили приготовления. Мариетта подала Виргилию кисть, пропитанную красной краской. Встав перед верстаком, Виргилий приступил к «игре в пары».
— Две пары образуются сами собой: Марсий на полотне — это Атика, а Тициан — автор этого полотна. Красными линиями он соединил имена в двух колонках. — Дальше все сложнее. Мариетта, мы нуждаемся в твоей прозорливости, ты ведь родилась в Венеции и знаешь здесь многих.
Дочь Тинторетто улыбнулась:
— Я поговорила с родителями и братьями, поскольку кое-кого из приглашенных не знала.
— Дай-ка и я попытаю счастья, — вмешался Пьер. — Олимпия: имя, без фамилии, как Атика или Нанна. Куртизанка?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95