Он знал Джонатана, и требовалось только подобрать человека соответствующего возраста и роста. Бородой можно обзавестись в Манхеттене за десять минут. Как только вы ушли из дома, ему больше не нужно было опасаться тех, кто действительно знал Джонатана.
- Но это похоже на стихийный порыв вдохновения.
- Именно потому я так уверен в этом вопросе. Ни один человек не смог бы такого планировать заранее даже приблизительно. Пришлось бы, смотря по обстоятельствам, целыми годами ждать подходящего момента. Это должна была быть именно спонтанная мысль; озарение, вызванное критическими обстоятельствами. Ему нужно было как можно скорее замять убийство. У него был труп, пустая квартира и двадцать пять тысяч долларов. Наличными, на руках. Лучше он не смог бы организовать. Человека, который сыграл роль Джонатана, он нашел так же легко, как и Вайса на роль козла отпущения.
- Откуда же он знал, что сможет так ловко использовать Вайса?
- Он не знал. Ему подошел бы любой курьер. Это было чистой случайностью.
- А для чего было Полу Барону все это делать? Так рисковать?
- Деньги. Неповторимый шанс. До того времени он занимался мелким шантажом, но теперь у него был убийца, которого нужно было прикрыть, и тем самым он заполучил дело всей жизни. А в качестве залога у него был кинжал. Отсутствие кинжала сразу меня озадачило. Теперь я знаю, почему он исчез. На нем остались отпечатки пальцев убийцы, и Барон взял его себе.
- Вы упоминали о телефонном разговоре, которым Барона будто бы известили об убийстве. Насколько я могу судить, здесь был все-таки его враг, его жертва. Зачем же тот позвал его на помощь и потом ещё помогал ему?
- Кто-то делал здесь общее с ним дело. Был его компаньоном с самого начала.
- Компаньоном? При этом Уолтера вы исключаете?
- Ни в коем случае. Он мог так глубоко увязнуть, что пришлось заколоть Джонатана.
Эймс осторожно поставил свой стакан. Я наблюдал за ним. Он никак не выразил своего отношения к этой возможности. - Вы не раскрываете карты, Форчун. Вы обобщаете, вы не называете никаких имен. Вы упоминали Уолтера и Дидру. Да, мы знаем, они были здесь, и они не отрицают этого. Будь все так, как вы предполагаете, они могли стать соучастниками, но никак не убийцами, верно?
Он подождал, но я молчал. Внезапно он встал и подошел к бару. Налил полстакана чистого виски и проглотил залпом. Повернувшись ко мне спиной, он оперся руками о стойку.
- По-вашему, здесь с Уолтером и Дидрой мог быть ещё кто-то. Некто невидимый и неизвестный.
- Третье лицо должно было когда-то раньше пройти мимо швейцара. Но это, конечно, возможно.
Он смотрел на меня в упор.
- Но и я. . . Я тоже был здесь.
- Вы тоже.
Он продолжал пристально смотреть на меня. Затем повернулся, налил себе ещё виски и залпом выпил. Он теперь держался очень жестко.
- Чего вы хотите от меня, Форчун?
- Давайте поедем вместе. Сейчас речь идет не только о Джонатане. И не только о Джонатане и Бароне. Речь идет ещё о двух трупах. Один из них-труп робкой, глупой, маленькой девушки, которая даже ещё не начинала по-настоящему жить. Теперь она мертва, потому что казалась кому-то опасной, и убийца ещё на свободе.
Его спина стала прямой, как палка.
- В Нортчестер?
- Да. Моя машина внизу. Он опять повернулся ко мне.
- Хорошо. Едем.
Эймс взял пальто и шляпу, и мы спустились вниз. Я предложил ему сесть за руль. Даже человек с двумя руками во время управления автомобилем сравнительно беспомощен. Я не думал, что он кого-нибудь убивал, но это была теория. Я же тоже мог ошибаться. . 25.
Мы ехали по Вест-Сайдскому шоссе, через мост Джорджа Вашингтона, который казался бесконечной движущейся световой полосой, и через Ривердейл на север. За городом снег лежал толстым белым покрывалом, в котором отражались огни небольших домов и неоновые цветные лампы магазинов и баров.
Эймс вес машину быстро, умело и молча. Он держался все так же натянуто. Из изнеженного аристократа он стал сильным мужчиной, у которого голова занята тысячью дел. Больше он не был актером на сцене, он был самим собой. Я не имел понятия, о чем он думал, он не стал бы говорить мне об этом. Прежде, чем действовать, он, быть может, хотел сначала выяснить, что я на самом деле знал или подозревал. Я не знал, что он знал или предполагал, или что он об этом думал. Я не знал, как он поведет себя, если придет момент, бросится мне в объятия или не захочет помочь. Может быть, Эймс ещё сам не знал этого.
Хотя в Нортчестере было меньше домов, но такое же плотное движение. Фары слепили глаза. Мне казалось, будто я один-одинешенек пробираюсь через тоннель, окруженный врагами и миллионами глаз, смотрящих на меня.
Я был убежден, что теперь знаю, что произошло в понедельник утром, только никогда не смогу доказать этого, если не удастся заставить кого-то впасть в панику. Паника может быть опасной, обоюдоострой. Но у меня не было другого выхода.
А пока меня будет искать Гаццо. Свидетели опишут однорукого мужчину, который стоял на коленях над умирающим Лео Царом. Смерть Лео и Карлы Девин возбудит у Гаццо некоторые сомнения в виновности Вайса. Он захочет поговорить со мной. Но у меня оставалось слишком мало времени. У Вайса его было ещё меньше, если я вскоре не представлю убийцу со всеми доказательствами.
У прокурора сомнений не будет. Для прокурора, любого прокурора, Вайс останется виновным. Карла Девин совершила самоубийство в приступе депрессии, вызванном смертью Барона, или вовсе умерла случайно, а Лео Цар был убит при разборке между уголовниками. Несомненно, при этом будет установлена связь со смертью Барона, но это ничего не изменит в очевидной виновности Вайса.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57