– Микки! – выкрикнул один из репортеров, которого не было видно за вьющимся сигаретным дымом. – Для чего мы сюда пришли? Конечно, мы благодарны вам за дармовое пиво, но вы не сказали еще ничего толкового.Роснер опять заулыбался.Послышались ворчание и стоны, преимущественно снисходительные, поскольку журналистская братия к этому времени была уже в изрядном подпитии.Еще один репортер попытался задать вопрос – на этот раз Спитале:– Эй, Сальви, я слышал, копы вздумали обвинять вас в незаконной торговле спиртными напитками. Линди еще не воспользовался своим влиянием, чтобы снять с вас это обвинение?Спитале засмеялся:– Я не могу дать ответ на такой вопрос.– Ну, тогда расскажите нам о своей роли в деле Линдберга.Спитале прижал ладонь к груди.– Значит так, ребята. Меня попросили использовать свое влияние, чтобы вернуть ребенка родителям. Если его похитили профессионалы, то они смогут связаться со мной в течение пяти минут днем и ночью, в дождь и в хорошую погоду. Правильно я говорю, Ирв?Битз покорно кивнул. Затем Спитале продолжил:– Но я не коп, понимаете? Намотайте себе на ус, и не коп, я не сую нос в чужие дела.– Создается впечатление, что вы сожалеете, что взялись за это дело.Он пожал плечами.– Да, я немного сожалею, что впутался в это дело. Вы, ребята, начали печатать в газетах фотографии моих детей и моей семьи, и мой принцип – держаться подальше от газет – с треском провалился. Не могли бы вы, ребята, освещать какие-нибудь другие события? Шанхайскую войну, например, или еще что-нибудь?– Вы напали на след ребенка, Сальви?– Э, если честно, то еще нет. Сказать по правде, я несколько разочарован.Роснер перебил его:– У меня для вас есть более веселые новости, ребята.Репортеры обменялись взглядами; у всех на лице было одинаковое выражение, которое говорило: давно пора, черт возьми.– Ребенок жив и здоров, – сказал Роснер, сбивая на пол пепел с сигары. – Даю вам личную гарантию, что ребенок в ближайшее время вернется к родителям.Казалось, даже Спитале и Битз удивлены его словами.Репортеры принялись закидывать Роснера вопросами, среди которых на этот раз были и трудные, но он поднял руку, чтобы остановить их; на пальцах его засверкали кольца с бриллиантами.– То, что я говорю, это не просто мое мнение, – сказал он. – Я говорю то, что на самом деле знаю.– Вы ведете переговоры о возвращении ребенка?– Если бы я вел их, то, сообщив вам об этом поставил бы их под угрозу, верно? Поэтому давайте сейчас закончим, о'кей? Спасибо, ребята.Он встал и протиснулся через репортеров, оставив Спитале и Битза отвечать на сложные вопросы. Роснер направился к мужскому туалету; его никто не стал преследовать.Кроме меня.Я приехал в Манхэттен в середине утра, чтобы сообщить о своем приезде Фрэнку Уилсону из Налогового управления и встретиться после работы с Брекинриджем. Я собирался провести вечер с адвокатом и чудаковатым доктором Кондоном в доме последнего в Бронксе, ожидая ответа на объявление: «Деньги приготовлены. Джефси», которое сегодня должно было появиться в газете.В мои планы в Нью-Йорке, кроме всего прочего, входило также знакомство с кабаком Спитале и Битза: я зашел в ресторан, отведал бесплатной закуски, услышал разговоры о предстоящей «пресс-конференции» и проторчал там два часа, прихлебывая пиво и ожидая, когда появится Роснер и компания.Теперь Микки стоял у писсуара. Помещение, в котором мы находились, было маленькое; я запер дверь на крючок и ждал, когда он закончит. Он повернулся, застегивая ширинку, увидел меня и ухмыльнулся:– Что, черт возьми, вы здесь делаете. Геллер?– А как вы думаете, Микки? Наблюдаю за вами.Он попытался пройти мимо меня.– Дайте мне пройти.Я взял его за руку.– Вы не помыли руки, Микки. Задержитесь ненадолго и помойте их.Он вырвал руку.– Не приставай ко мне, коп.Я загородил ему дорогу.– Скажите мне, Микки, что это за сказки вы рассказываете о том, что ребенок жив-здоров и может в любую минуту вернуться к родителям?Он поправил пиджак, пытаясь держаться с достоинством.– Просто кинул кость этим газетчикам.– Вы или кто-нибудь из ваших людей ведете переговоры с Капоне?– Может быть.Я расстегнул свой пиджак и подбоченился, чтобы он смог увидеть пистолет у меня под мышкой.– Это не ответ, Микки.– Да пошел ты! Ты не знаешь, с кем имеешь дело. Ты можешь однажды не проснуться, если попытаешься ставить палки мне в колеса.Я схватил его за лацканы пиджака.– Полегче на поворотах, ты, грязный гаденыш. Говори, а не то я сейчас пущу тебе кровь.– Пустишь кровь?– А как ты думал?Роснер облизал губы и сказал:– Я ни черта не знаю, будь оно все проклято! А теперь оставь меня в покое. Геллер, иначе я скажу Линдбергу, что ты мне угрожаешь.Я неохотно отпустил его пиджак.– Скажи ему, – сказал я. – А я объясню ему, почему я делал это.Я дал ему уйти. Он так и не помыл руки.Еще раньше я встретился с Уилсоном; этому сотруднику министерства финансов тоже почти нечего было сказать мне: никаких новостей о пропавшем человеке Капоне Бобе Конрое; агент О'Рурке сумел внедриться в спиритическую церковь Маринелли-Сивеллы, но еще ничего путного сообщить не мог.Я рассказал агенту Уилсону о Кондоне, и он был взбешен тем, что Линдберг не привлек его к участию в плане, связанном с профессором.– Может, вам следует понаблюдать за этим профессором, – сказал я. – Не исключено, что он связан с этими спиритами, если, конечно, вы не думаете, что сестра Сара на самом деле выудила имя «Джефси» у мира духов.– Бронкс и Гарлем находятся совсем рядом, – задумчиво проговорил Уилсон. – Для того чтобы попасть из одного района в другой, не требуется планшетка для спиритических сеансов.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171