– Вот плата за преступление. Коули взял часы и открыл их крышку. Там была маленькая фотография. Он показал ее Пурвину. Тот заметил:– Это старая любовь Диллинджера – Эвелин Фрешетт. Это точно.Коули кивнул головой.Я посмотрел на фото. Это была Полли Гамильтон.Несколько чикагских конов в форме, в синих рубашках со значками, пробились через толпу.– Итак, это – Джон Диллинджер, – сказал один из них, глядя на убитого.– Да. Что нам теперь делать? – спросил Пурвин. Копы посмотрели друг на друга, потом на Пурвина.– Кто здесь начальник? – спросил один из полицейских.– Я, – хором ответили Пурвин и Коули. Полицейские покачали головами, и один из них сказал:– Я вызову перевозку трупов.Через несколько минут пришла машина. Мертвеца положили на носилки и задвинули в глубь фургона. Туда же сели Пурвин и несколько агентов ФБР. Коули остался. Толпа не расходилась. Я тем временем прошел к своей машине.В толкучке у кафе я налетел на парня в мягкой шляпе с повязкой на носу. При свете неоновой рекламы его лицо было оранжевым. Я ударил его по почкам так сильно, как только смог.– Ух, – выдохнул он и грохнулся на асфальт. Вокруг стал собираться народ.Я дал ему ногой по ребрам и продолжал избивать. Еще один коп из Восточного Чикаго оказался рядом. У него было лицо, распухшее благодаря моему другу Барни Россу. Он пробивался через толпу, чтобы увидеть, что я вытворяю. Попытавшись ударить меня, он задел какую-то женщину. С ней был крупный мужчина. Наверное, ее муж. Он пару раз заехал копу по физиономии.Толпа была слишком велика, но дело дальше не пошло – свалки не получилось. Я уселся в машину, и мне было приятно, что справедливость хоть немного, но восторжествовала.Но когда я отъехал от кинотеатра, мне стало не по себе от охватившего чувства стыда. Я видел, как все случилось, и ничего не смог сделать, чтобы предотвратить убийство. Может, просто я глуп и мне не хватало храбрости или жесткости.Сегодня умер человек, которого я, так или иначе, подставил.Мне удалось как следует рассмотреть Джимми Лоуренса. Вблизи он был еще менее похож на Джона Диллинджера, чем издали. И тем не менее он был мертв. 20 Без четверти двенадцать я сидел в темноте своего офиса. Пульсирующие вспышки неоновых реклам, проникавшие в открытые окна, болью отозвались во всем теле.Аспирин, выпитый у Салли, уже прекратил свое действие. Я собирался остановиться в «Барни коктейль лоунж», чтобы выпить в надежде унять боль, но у меня было такое скверное настроение, что питье в одиночку только ухудшило бы его.После побоев я впервые появился в офисе. Барни прибрал в комнате, все было в порядке. На что мне еще жаловаться? Ведь у меня в качестве личной прислуги в моем офисе подрабатывал чемпион мира в легком весе!Я попытался улыбнуться, и в это время зазвонил телефон.– Да?– Нат?Это была Салли.– Привет, Элен.– Я подумала, что ты вернулся в свой офис...– Откуда ты звонишь? У тебя разве сегодня нет шоу?– Да... я звоню оттуда. Я пыталась дозвониться к себе домой... думала, что ты там... Я ведь оставила тебе ключ, правда?– Да, но я не думаю, что сегодня смогу составить тебе компанию.– Понимаю.– Понимаешь, Элен?– Да. Пауза.– Говорят, что Джон Диллинджер был застрелен. «Господи, как же быстро распространяются слухи в этом городе!» – подумал я.– Значит, это правда?– Да, кого-то застрелили.– Ты был там?– Был и все видел.Она мне ничего больше не сказала. Я слышал, как оркестр в «Кафе де ла Пе» играл модную песенку.– Нат, через пятнадцать минут я поеду домой на такси. Может, ты пойдешь к Дрейку и встретишь меня?– Не стоит.– Мы могли бы поговорить.– У меня нет на это сил.– Мне хотелось помочь тебе.– Если кто-то сможет это сделать, то только ты. Завтра.Еще одна пауза – слышались слова песенки «Еще одна невеста и еще один жених».– Хорошо, завтра, – согласилась Салли и повесила трубку.Несколько минут я просидел в темноте. Уличный шум сегодня поутих. Я встал, вытащил свою раскладную кровать и услышал стук в дверь – три быстрых удара и после паузы – еще три.В коридоре было достаточно светло, и через тонированное стекло я увидел маленькую фигурку.Открыв дверь, выглянул.«Черт меня подери!» – подумал я, увидев девушку.Она нервно улыбалась, и длинные ресницы опускались на синие-синие глаза, такие, как у Салли Рэнд. Но эта девушка в белой блузке, бежевой юбке и босоножках вовсе не была Салли Рэнд.– Привет, Нат, – сказала Полли Гамильтон.– Привет.– Можно войти?– Хорошо, но я не пойду с вами в кино, так что не просите меня об этом.У нее задрожала нижняя губа, и она опустила глаза.– Вы считаете, что я все знала?Я приоткрыл для нее дверь пошире, и она проскользнула в комнату. Рыжеватые волосы обрамляли ее лицо, от нее пахло жасмином. Я выглянул в коридор убедиться, нет ли там еще кого-нибудь. Коридор был пуст.Заперев дверь, я хотел зажечь свет, но Полли остановила меня, коснувшись моей руки. Прикосновение было теплым, как воздух, струящийся из открытых окон.– Нет, – задыхаясь, вымолвила она, – не нужно зажигать свет.Я даже подумал, не задумала ли она меня соблазнить, но понял, что она просто боится. Ведь страх и страсть могут иметь одинаковые признаки.У нее была с собой маленькая белая сумочка, которую она прижимала к себе, как фиговый листочек, пока рассматривала комнату. Свет с улицы позволял ей сделать это.– Я не заметил, чтобы у вас была сумочка в «Байографе», – сказал я.Она внимательно посмотрела на меня.– Вы там были.– Полли, мы что, будем продолжать дурачить друг друга?Она широко раскрыла глаза и с шумом втянула в себя воздух.– Нет!Она сказала это так, как будто ее оскорбляло мое подозрение в том, что она может говорить неправду.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108