Если ты побудешь здесь некоторое время, мы оба предоставим тебе возможность угостить нас пивом.Барни недоверчиво сказал:– Хм... конечно, Нат. Все равно я буду ждать возвращения Перл, которая, надеюсь, потратила не все мои деньги. Поэтому пробуду здесь еще где-то около получаса.Заркович поблагодарил Барни за гостеприимство и последовал за мной на улицу. Здесь мы вошли в дверь между «Коктейль лоунж» и ломбардом и поднялись по лестнице в мой офис. Я отпер дверь и пригласил его войти. Весь путь мы проделали молча.Открыв окно, я прошел за свой стол и пригласил Зарковича сесть на один из стульев напротив меня. Он снял шляпу. На предложение снять пиджак он, вежливо улыбнувшись, отказался, несмотря на жару.– Думаю, нам следовало поговорить, – начал он.– Пожалуй.– Похоже, вы обогнали меня, мистер Геллер.– Давайте отбросим всяких «мистеров». Анна Сейдж все еще владеет двумя заведениями в Восточном Чикаго. Так что, собрав дань, вы заявились прямо от нее, не так ли?Его красивое лицо оставалось невозмутимым.Я продолжал:– И на этот раз Анна рассказала вам некую интересную историю. Историю о человеке, который встречается с одной из ее девушек.Он кивнул.– Анна рассказала вам, что этот человек может быть кем-то очень знаменитым, – сказал я. Он опять кивнул.– Теперь я размышляю, кем может быть эта знаменитость? Дионном Квинтсом? Чарли Мак-Карти? Джоном Диллинджером?Сложив свои большие ладони вместе и хрустнув пальцами, он сказал:– Ваши размышления меня не рассмешили, Геллер.– Они предназначались только для моего собственного удовольствия. В конце концов, это мой офис, так что какого черта стесняться.– Вы понимаете, дело серьезное.– Нет, не понимаю, расскажите.– Вы всего лишь мелкий частный коп, которому в свое время довелось быть мелким чикагским копом. Вы ничего из себя не представляете. На вашем месте мог оказаться любой другой.– Повторяетесь. Вы уже сказали, что я был чикагским копом.– Забавно. Только не старайтесь быть таким крутым, воспарившим высоко. Я не могу отказаться от выгодного дела и не отрицаю этого. Но это отнюдь не делает меня плохим копом. Если бы времена не были такими тяжелыми, я...– ...Не носил костюм за сотню долларов и галстук за десять? Вы вымогатель, Заркович. Было бы противоестественно, если бы вы им не были. Я чувствовал бы себя возле вас очень неуютно.– А вам уютно рядом со мной?– Да. Я дома, знаю где были вы и куда идете.– То же самое я могу сказать о вас. Можно закурить?– Травитесь.Заркович изобразил улыбку, достал серебряный портсигар. Выбрав сигарету, вставил ее в черный мундштук и прикурил.– Как прошла ваша встреча с Пурвином? – спросил он.Если это был рассчитанный ход, чтобы ошеломить меня, то он достиг своей цели. Мне не понравилось, что ко мне прицепился хвост, а я не заметил этого.Я сказал:– Мы говорили и о том, что, может быть, я видел Диллинджера. Но не более того.Он кивнул, не вынимая мундштука из зубов, копируя манеры ФДР Франклин Делано Рузвельт, президент США.

. – Мудро. Ожидаете разговора с Коули?– Да. Может быть. Если вообще буду говорить с кем-либо.– А почему нет?– Может, здесь нет предмета для разговора. Джимми Лоуренс, являясь клерком торговой палаты, слишком часто пользуется такси, но в этом нет ничего незаконного.– Вы сомневаетесь, что он Диллинджер? – Очень сильно. Если он – Диллинджер, то это самый наглый, самый хладнокровный и лихой парень, которым я когда-либо встречался. Он посещает все общественные места в городе, днем и ночью, он, смутившись, толкает копа, носит щегольскую одежду. Что-то новенькое для врага закона... И он явно безоружен... Да вообще, он не очень-то и похож на Диллинджера. Заркович понимающе улыбнулся и кивнул.– Пластическая хирургия. Достаточно хорошая, придает ему чувство уверенности. Можно смело выходить на публику и смешаться с толпой обывателей. Но это ложное чувство безопасности. Анна сразу узнала его.– Да, она говорила об этом.– Не только она. Вчера вечером он сам назвал себя Диллинджером.– Что?– Позвоните ей, – сказал он, кивнув на мой телефон, – и спросите.– Но почему он в этом сознался и именно ей?– Он доверяет Анне, которая умеет быть по-матерински теплой и ласковой. Вы же сами знаете.– Это верно.– Она была приветлива с ним. С точки зрения человека, находящегося в розыске, ей можно доверять. Ведь Анна была известна тем, что сама не в ладах с законом, нередко сдавала жилье ребятам, находившимся в бегах.– Понимаю. А сейчас Анна почему-то хочет продать Диллинджера.– Что значит продать? Он не ее жилец, у него есть собственная крыша над головой, разве не так? На Пайн-Гроув-авеню?Я кивнул.– Разве Анна виновата в том, что парень так доверился ей?– Заркович, а что, собственно, вы хотите от меня? Он вынул мундштук изо рта.– Мне хотелось бы, чтобы вы снова поговорили либо с Пурвином, либо с Коули. Хорошо бы устроить им встречу с Анной.– А почему Анна не может сама обратиться к ним?– С ее уголовным послужным списком она нуждается в посредничестве.– А почему бы вам не взяться за это?Он сделал широкий, великодушный жест рукой.– Я могу это сделать. Но собираюсь объединить наши усилия. Вы сообщите то, что наблюдали, а я бы сказал, что миссис Сейдж, мой старый друг из Восточного Чикаго, вошла со мной в контакт относительно Диллинджера и свела нас вместе.– И все же зачем вам я?Он пожал плечами.– Просто хочу быть справедливым. Не вижу смысла в конкуренции. Денег хватит на всех, причастных к делу, Геллер. По крайней мере, двадцать грандов, поделенных на четыре части.– Четыре?– Кроме меня, вас и Анны есть еще мой непосредственный начальник капитан О'Нейли. Он сегодня тоже в деле.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108