— Здесь один наиболее вероятный путь, поворот за башней ведет прямо в город.
— Она сказала, куда поехала?
— А она должна была?.. — вопросом на вопрос ответила Мария.
Я не стал ничего объяснять. Хотя с годами у меня прибавилось уважения к способностям Марии, все же я не испытывал ни малейшего желания говорить с ней о своих трудностях.
— Я могу быстро подбросить тебя, моя машина — на стоянке.
— Пожалуй, на такси будет быстрее, — отказался я.
Мария слегка пожала плечами и больше не настаивала.
Глава 11
Мне удалось быстро остановить такси — быстрее, чем обычно можно сделать в парке, но это мне особо не помогло. Я не мог вскочить в машину и сказать: «Жми на газ», как делали люди в тридцатых годах, потому что в Кинге-парке скорость движения ограничена и нарушать ее не полагается. Водитель старательно соблюдал все правила, а я знал, что каждая секунда все дальше уносит от меня Джейн. В голове бился вопрос: какой черт заманил ее в машину? В Австралии она никого не знала, за исключением пилота и тех негодяев, которые бросили нас в пустыне. Кто же смог уговорить ее, ведь она знала, что опасность в любом случае очень велика? Я ломал голову над ответом, а потом пришел к выводу: никто. Мария не заметила, что в машине кто-то был. Она не сказала, что такси остановилось, кто-то открыл дверцу и... Ничего подобного. Я повторил про себя слова Марии, они звучали так: «Она остановила такси (то есть рядом, на дороге) и, сказав: „Вы должны извинить меня“, побежала и вскочила в машину».
Так сказала Мария.
Нет, никто не мог завлечь Джейн. Тем более что она уже убедилась: кто-то охотится за ней.
Может быть, она увидела кого-то или что-то, так напугавшее ее, что она решилась на поспешное бегство? Возможно. Но это объяснение имело все тот же изъян: Джейн не знала никого, кроме Стейнби. О, плюс еще Билли Одна Шляпа, но Билли, естественно, не мог появиться в Кинге-парке.
Решив, что лучше что-нибудь делать, чем не делать ничего, я поехал в свой офис, чтобы забрать письмо. С первого взгляда трудно было рассмотреть смазанный почтовый штемпель, поэтому я просто сунул письмо в карман, сел в такси, ожидавшее меня у входа, и поехал дальше по Террас. Потом расплатился, выскочил из машины и поймал другую. Чтобы добраться до Дейвсвилла, мне надо было сесть в автобус до Мандереча. В нем я сидел, кипя от негодования, пока он плелся в южном направлении. Забрав оставленную нами в Мандерече машину, я как полоумный помчался в Дейвсвилл.
Но Джейн там не было.
Налив себе выпить, я сел в кресло, барабаня пальцами по подлокотнику и неотрывно глядя на телефон. Потом налил еще.
Телефон по-прежнему молчал. В доме стояла тишина, если не считать моих присвистываний и вздохов. Ничего не происходило. Произошло одно — Джейн исчезла!
Джейн видела, как я пошел к ресторану, и почти тотчас же села в проходившее такси и уехала. Не оставила ни записки, ни намека — ничего.
Это было непостижимо. Тем непостижимее, что я уже знал о разумности Джейн, ее практичности, ее трезвой голове. Кроме того, Джейн по природе своей была очень вежлива и обязательна. Но она уехала, не передав мне ни словечка, мне — единственному другу во всей Австралии, к тому же — ее поверенному! Я ничего не понимал, не помогли и два стакана чистого шотландского виски. Просидев в Дейвсвилле около двух часов, я вдруг вспомнил о письме. Ругая себя последними словами, вытащил его из кармана и разорвал конверт. Письмо было из йоркширского банка, филиала в Брэдфорде. В нем говорилось: «Счет, первоначально открытый миссис Мэри Эллен Грин на имя сестры, миссис Стратт, переведенный на миссис Грин после смерти ее сестры, стал частью состояния миссис Грин и, следовательно, принадлежит мисс Стратт. На счету находится семьдесят восемь тысяч фунтов». Управляющий детально сообщал, какие и когда банк делал инвестиции — миссис Грин просила в них вкладывать деньги, если они не будут востребованы. Таким образом, не без законной гордости управляющий сообщил, что с помощью банка за эти пятнадцать лет десять тысяч превратились в семьдесят восемь. Неплохо.
Итак, Джейн стала еще богаче.
Когда уже начало смеркаться, я позвонил Марии Брайт, поговорив вначале со слугой-филиппинцем, потом с дворецким-филиппинцем, прежде чем к телефону подошла сама Мария.
Сообщив, что Джейн все еще не вернулась, я опять спросил:
— Сказала ли Джейн что-то перед отъездом? Или, может быть, оставила мне какое-то послание?
— Джон, если бы была записка, я бы отдала ее тебе. О таких вещах не забывают. Как можно!
— Надеюсь.
— Ты слишком переживаешь. Возможно, она встретила друга или что-то в этом роде.
— У нее здесь нет друзей.
— Ну, мало ли...
— Ты не слышала, какой адрес она назвала водителю?
— В таком-то шуме? Я была от нее довольно далеко. Нет, я не слышала. Не надо так волноваться!
— Я боюсь, она...
— Джон, ты влюбился в нее? Не хитри. Конечно, ты влюблен. Вот почему ты так переживаешь! Вдруг она увидела красивого австралийского парня и ушла с ним, не так ли?
— Нет, вовсе нет! У меня есть причина для беспо...
— Мужчины не было, я ручаюсь, — сказала Мария. — Такси было пустое.
— Ты уверена?
— Совершенно.
— Никто за ней не последовал в машину?
— Там всегда очень оживленно, и ты прекрасно это знаешь, Джон. Я ничего не заметила.
— А те двое, с которыми я разговаривал?
— Они ушли. Сама это видела. Джон, что с тобой? Я слышала о ревнивцах, но ты, должно быть, хуже всех. Просто больной. Она вернется, когда захочет.
Я усмехнулся в ответ. В глазах Марии Брайт я был покинутым влюбленным — чокнутым.
— Подумай еще вот над чем, — продолжала Мария. — Она англичанка и тоскует по родине.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75